– Больше вы с ним не встречались?
– Нет. Больше я его не видела. А потом узнала, что его убили. И проплакала всю ночь. Он был очень хорошим человеком. Порядочным и таким щепетильным. Вахтанг Михайлович другой. Более грубый, черствый, размашистый, если хотите. А Николай Евгеньевич всегда старался понять человека. Старался выслушать каждого, кто к нему приходил. Некоторые этим пользовались.
– Говорят, что у него были проблемы с женой, – вспомнил Дронго.
– Я ее не знала. Они давно развелись.
– Я имею в виду не первую супругу, а вторую. Ларису Кирилловну. Говорят, что у них были большие проблемы.
– Были, – кивнула Алла, – но это были его проблемы, и мы с ним никогда об этом не говорили. Пока он сам мне об этом не рассказал. И поэтому я не хочу даже слышать об этой женщине.
Она произнесла это с каким-то внутренним надрывом. Дронго изумленно взглянул на нее.
– Вы сказали, что не будете со мной разговаривать, если я приеду к вам как представитель его супруги, – напомнил он, – а сейчас вы говорите, что вообще не хотите о ней вспоминать. Я могу узнать, почему?
– Мне неприятно об этом говорить.
– Но я приехал сюда именно для того, чтобы установить истину. Вашего бывшего руководителя, к которому, как я понял, вы относились очень неплохо, убили. И я хочу узнать, кто это мог сделать.
– Если бы я знала, то обязательно бы вам сказала. Но я не знаю, кто стрелял в Николая Евгеньевича. Хотя виновного в этом убийстве я, безусловно, знаю.
– И вы можете назвать его имя?
– Конечно. Это его нынешняя жена, или вдова, я даже не знаю, как говорить правильно. Лариса Кирилловна.
– Вы были с ней близко знакомы?
– Во всяком случае, я видела ее много раз. Она иногда заезжала за Николаем Евгеньевичем, часто с ним разговаривала. Такая сильная женщины с мужским характером. Мне кажется, она его никогда не любила. А он ее просто обожал. Когда она звонила к нам и я их соединяла, он весь светился от радости. Честное слово, он ее так любил...
– Ему было уже под сорок, когда они поженились. Говорят, поздняя любовь бывает самой крепкой. Особенно для мужчины в период опасного кризиса среднего возраста.
– Я не знаю, как это называют, но он относился к ней очень хорошо. А как он радовался, когда у них родилась дочь! Это был его первый ребенок, и ему было уже за сорок.
– Тогда объясните мне, что произошло. Почему они разошлись?
– Она законченная стерва, – убежденно произнесла Алла, – есть такие женщины. Своего рода энергетический вампир. Когда он был при деле, у него были деньги, своя компания, положение в обществе, он был холостой, не женатый, бездетный, он ей нравился. Когда в компании наступили плохие времена и у нас начались проблемы, он перестал быть ей интересен. К тому же он начал серьезно болеть. Никто об этом не знал. Ни один человек на работе. Но я точно знала, что он ездил проверяться на Каширку. Когда произносишь этот адрес, словно читаешь приговор. У меня бабушка там лежала. Говорят, что есть выздоровевшие. Наверное, есть. Но все равно, как только слышишь про онкологический центр на Каширке, то все сразу понимаешь. Все думали, что у него был обычный диабет, а я понимала, что на Каширку с диабетом не ездят.