– Теперь с ней невозможно будет жить, – пробормотала Софи себе под нос. Феба вынуждена была согласиться. За прошедшую неделю она узнала, что Дейдре была избалованной, эгоистичной и тщеславной – и теперь она, кажется, сделается еще более невыносимой после неожиданного успеха этим вечером.
Увидев Тессу и Дейдре рядом, Феба была поражена удивительным сходством, которое не имело ничего общего с чертами лица, цветом волос или глаз. Каждая надменная линия позы и отношения к людям Тессы совершенным образом отражалась в Дейдре.
Это поочередно раздосадовало и вызвало жалость у Фебы. Несомненно, нелегко было быть ребенком в доме леди Тессы, но все же, Дейдре умудрялась быть таким совершенно эгоистичным созданием, что Феба иногда испытывала трудности при попытках относиться к ней с состраданием.
Она смутно помнила Дейдре ребенком, потому что они играли вместе от случая к случаю, когда были маленькими, до тех пор, пока мать Дейдре не умерла, и ее отец не женился во второй раз на леди Тессе. Тогда семейные сборы в Торнхолде закончились.
Семья Софи никогда не навещала их, потому что ее мать была прикована к постели после несчастного случая с лошадью много лет назад
Хотя их матери и были сестрами, казалось, что Феба, Дейдре и Софи не имели ничего общего… за исключением желания выиграть траст Пикеринга.
Вот почему они были здесь, в Лондоне, жили в одном доме, чтобы растянуть свое денежное пособие и соперничали из-за немногих герцогов, которые в настоящее время были доступны на брачном рынке.
– Я рада, что делю комнату именно с тобой, – прошептала Феба Софи.
Софи заморгала и повернулась, чтобы с изумлением взглянуть на нее.
– В самом деле? – Быстрая улыбка проскользнула по ее костлявому лицу, а затем исчезла. – Спасибо тебе.
Удивленная Феба уставилась на свою кузину. Всего лишь на долю секунды Софи выглядела…симпатичной! Нет, это невозможно, не так ли? Это всего лишь игра света и тени, и ее первого глотка шампанского. Феба вгляделась еще пристальнее.
– Что такое? – Софи коснулась своего подбородка. – Разве я не стерла пятно?
Нет, Софи была такой же, как и прежде – к сожалению, некрасивой.
А она, Феба, была, к сожалению, безнравственной.
Никогда больше. Никаких мужчин. Никаких дрожащих коленей. Никаких тайных прикосновений. Ничего – до своей брачной ночи, со своим, будем надеяться, не слишком отвратительным мужем. Который – будем надеяться – будет не слишком наблюдательным, чтобы заметить маленький, глупый факт, такой, как отсутствующая у нее девственность.
Эпизод этим вечером был всего лишь моментом вне времени, нехарактерным срывом, вызванным паникой. Марбрук спас ее от прискорбной сцены, и она была вежлива с ним за это.