Затем были только бледное свечение в воздухе и в долю секунды грандиозная агония, во время которой его тело, казалось, разрывается на миллион частиц, а после распыляется до последней молекулы.
Глухие голоса в белой бесцветной мгле. Они медленно росли, удалялись и затем прибывали вновь. Они звучали совсем рядом, уносились шепотом сквозь бескрайние пространства и возвращались. Был особенный ритм в этом прибое голосов, словно бы постоянное колебание звуковых волн, чудовищно растянутых во времени. Прошло немало времени, прежде чем он смог различать слова, доступные пониманию.
– Трое – один за другим. Это здорово спутало карты.
– Не знаю, не знаю. Редкий мозг долетит до середины. У тебя слишком узкий взгляд на вещи.
– А может быть, они, наоборот, улучшаются?
– Хотелось бы верить. Но пока этого не видно.
Мэйсон сел и поднял голову. Голоса убегали прочь, а потом возвращались.
– Вколи-ка ему… да, вот сюда.
Он почувствовал укол.
Открыв глаза, он внезапно увидел перед собой лицо, которое могло принадлежать Деду Морозу: седая борода и румянец на всем, что она не закрывала. – Прошло нормально? – спросил Дед Мороз. – В сорочке родился. Крепкие мозги.
– Счастливчик, – добавил второй, не очень-то похожий на Снегурочку, тяжело скроенный мужчина, нависавший над ним, как медсестра. – Некоторые проходят через такое только с половиной мозга, а другим не остается и этого.
– А некоторые никогда и не пользовались второй половиной, – произнес Мэйсон. Он отнял руки от головы и, опираясь о пол, поднялся. Комната бешено закружилась перед глазами, когда он попытался обрести равновесие.
Дед Мороз взглянул на него изучающе, приладил длинный вороненый ствол поудобнее к бедру и прошел к грубо сколоченному столу. Сев за него, он схватил бланк-распечатку, лизнул кончик химического карандаша и вновь посмотрел на Мэйсона.
– Имя?
Мэйсон, шатаясь, почувствовал, как крепкая рука Снегурочки удерживает его, и сипло запротестовал:
– Правый Боже! Опять эта канитель?
– Все, что нам надо, – сообщил Дед Мороз, – это ответ на три вопроса: ваше имя, неиспользованный запас омоложений и род деятельности.
– Дуглас Мэйсон, двадцать четыре, самоубийца, – лаконично ответил Мэйсон.
Коренастая Снегурочка хохотнула в рукав. Когда же Мэйсон повернулся в ответ на это, Снегурка добавила:
– Тебя разыграли.
– Заткнись, Корлетт. – Дед Мороз был слегка раздосадован. – Уже сколько раз говорено было тебе, береги психику новоприбывших.
Затем он показал белые зубы и потряс белой бородой:
– Вы нуждаетесь в уходе.
– А я не тепличный цветок, – заявил Мэйсон. – Не бойтесь, не завяну.