– Как же трое могут быть в одиночестве? – спокойно спросил Вандервеен. – Одиноким может быть только один мужчина или женщина, один ребенок, в конце концов.
– Женщин мы теперь вообще больше никогда не увидим. – Костяшки пальцев на судорожно сжатых кулаках Лаудера побелели. – И насчет детей – тоже… никогда не узнаем, что это такое.
– Полегче, – посоветовал Сантел, глянув на него.
– Еще осталась четверть тралианского энергосплава во втором двигателе, – донесся командирский бас Вандервеена. – Дадим двойной толчок. Через минуту буду у вас.
Лаудер тяжело дышал. Через некоторое время он произнес:
– Прости, Сантел.
– Все в порядке.
– Мне что-то не по себе.
– Понимаю.
– Ты не понимаешь. – Он поднял левую руку и продемонстрировал перстень с печаткой. – Она подарила мне его два месяца назад. Я преподнес ей закаленные опалы с Проциона Семь. Мы собирались пожениться – в самом скором времени. Этот рейс должен был стать для меня последним.
– Вот как! – Брови Сантел а чуть приподнялись.
– И он станет моим последним рейсом.
– Ну, ну, – утешительно пробормотал Сантел.
– Моим самым последним – навеки. Она может ждать, листать календарь, обыскивать космопорты, просматривать списки прибывших, надеяться, молиться. Она состарится, она поседеет в ожидании новостей. Или найдет себе другого. Который вернется к ней, улыбаясь, с подарками. – Рука его бессильно опустилась. – Дай-ка мне еще разок эту посудину. – Он сделал несколько продолжительных глотков, поднес бутылку к глазам, пристально вглядываясь сквозь темное стекло. – Мухи, вот кто мы.
– Твое детство наносит удар через года, – вынес диагноз Сантел. – Не стоило тебе делать этого.
– А ты, ты разве никогда не сажал мух в бутылку?
– Нет.
– И крылышки, крылышки никогда не обрывал, наблюдая их мучения?
– Нет.
– Счастливый человек.
– Похоже на то, – Сантел сухо кивнул в иллюминатор.
В рубку протиснулся Вандервеен – дюжий мужчина внушительной комплекции с шикарной окладистой бородой.
– Стало быть, посмотрели в окна, и пейзаж вам не понравился. – Вандервеен был, вероятно, единственным повидавшим виды звездным волком, который упорно называл иллюминаторы окнами. – Смотрите, значит, только через эти, а через другие не желаете. Не глупо ли?
Они отреагировали достаточно энергично.
– А вы, вы видели что-нибудь, капитан?
– Ничего. Во всех окнах – то же самое. Пустота кромешная.
Они вздохнули, разочарованные вконец.
– Осталось только одно неисследованное направление, – продолжил он. – С кормы. Пусть кто-нибудь из вас примерит скафандр и попытает счастья. Через носовой шлюз идти не стоит – основные двигатели давно остыли, и с тыла обзор открыт.