Рожественский был недалек от истины. Умереть со славою ни Добротворскому, ни его флагману — начальнику отряда крейсеров контр-адмиралу Энквисту (он держал флаг на «Олеге») не удалось. После короткого боя с японцами Энквист повернет на юг, уведет отряд в Манилу, бросив эскадру на расстрел броненосцами адмирала Того. До конца жизни он будет стыдиться этого поступка, станет жить затворником и умрет, снедаемый черной меланхолией.
«Олегу» же выпадет иная судьба. Крейсер сумеет избавиться от тени, брошенной бесславным флагманом. В первую мировую он совершит десятки боевых походов, будет ставить мины, крейсировать в Ботническом заливе, обстреливать вражеское побережье. В гражданскую войну огнем своих орудий будет крушить форты кронштадтских мятежников, грозить кораблям интервентов. По сути дела, «Олег» был единственный в гражданскую войну боеспособный крейсер Балтийского флота. Погибнет он 18 июня 1919 года. В районе Толбухина маяка его атакуют английские торпедные катера…
А пока все впереди. Команда «Олега» и жерла его пушек смотрят в глазок камеры либавского фотографа. Что впереди?
Абрамцево. Июнь 1984 года
Простая бытия дилемма
— жизнь или залп
— все впереди.
В. Луговской
Оказывается, открытия по части морских дел можно делать не только в библиотеках и архивах, но и… на даче. Переклеивали обои. Отодрал старый пласт, и с газетного листа ударил в глаза заголовок: «Рулевой с „Олега“ и „Авроры“». Осторожно выстригаю ножницами заметку и два снимка. На одном бравый матрос с лентой «Олега» на бескозырке — старший строевой унтер-офицер рулевой команды крейсера боцманмат Александр Магдалинский, на другом — он же, только спустя тридцать пять лет, запечатлен вместе с Новиковым-Прибоем среди ярославских школьников. Читаю заметку… В 1935 году автор «Цусимы» обратился через одну из газет к бывшим морякам, участникам русско-японской войны, с просьбой прислать свои воспоминания. На этот призыв откликнулся волжский капитан из Ярославля Александр Магдалинский. Приехал в Москву, познакомился со своим именитым однопоходником, и спустя лет пять при дружеской поддержке Новикова-Прибоя сам написал книгу об «Олеге» — «На морском распутье».
На другой день я уже читал эту редкую книгу в своей библиотечной «кают-компании». Строк о Домерщикове я в ней не нашел, но зато мне открылись многие обстоятельства похода на Дальний Восток, боя с японскими броненосцами жизни интернированных олежцев в Маниле, которые не могли не повлиять на решение мичмана Домерщикова оставить корабль и бежать в Австралию.
В цусимском сражении крейсер «Олег» едва не разделил судьбу «Пересвета» в Средиземном море.