М а р т и н. А Караколь пусть споет сам. Ты споешь, Караколь? Хоть и говорят, что покойники на своих похоронах не плачут, а плясуны на своей свадьбе не пляшут, но без твоей песни нам и праздник не праздник.
К а р а к о л ь. Я бы спел, да боюсь - не разучился ли...
В е р о н и к а. Разве может Караколь разучиться петь? Ты пел тогда, когда весь город молчал, неужели же ты будешь молчать, когда весь город поет?
Г о л о с а. Спой, Караколь! Большой Мартин тебя слушает.
- Майское дерево без тебя не цветет!
К а р а к о л ь. Что ж, попробую. Спою о вас, о себе и своем вчерашнем горбе. Слушайте!
Двенадцать месяцев в году,
Считай или не считай,
Но самый радостный в году
Прекрасный месяц май.
В прекрасном мае много дней
Их тридцать и один.
Но лучший день из майских дней
Твой день, Большой Maртин.
Пускай наш город до утра
Поет и веселится.
Трубите в трубы, мастера,
Пляшите, мастерицы.
Одна счастливая судьба
У вас и Караколя
И он избавлен от горба,
И вы, друзья, на воле.
Когда-то двое горбунов
На этом свете жили.
Один, как видите, здоров,
Другой горбун - в могиле.
Пряма, как трость, моя спина,
Ее ничто не давит.
Зато другого горбуна
Могила не исправит.
Он, как полено, глух и нем,
Не страшен добрым людям,
И мы теперь ни перед кем
Сгибать спины не будем.
Двенадцать месяцев в году,
Считай иль не считай,
Но самый радостный в году
Веселый месяц май!..
Музыка становятся все тише и тише. Занавес медленно опускается. Перед занавесом появляется улитка.
У л и т к а.
Когда это было, в какой стороне,
Об этом сказать мудрено:
И цифры и буквы у нас на стене
От времени стерлись давно.
Но были улитки во все времена,
Медведи, и зайцы, и львы.
А может быть, были и два горбуна,
Которых увидели вы.
Занавес