ПЕРВЫЙ СОН НИКИТЫ
Ломоносов стоял против губернаторского дома, завернутый в какую-то ткань. Голая тетка, вообще ни во что не завернутая, стояла перед ним на одном колене и протягивала какую-то штуку, похожую на два сложенных вместе бараньих рога.
Никита топтался у подножия и, почесывая ногой ногу, рассматривал Ломоносова и тетку.
Ленька сказал, что бойскауты помещаются на проспекте, напротив памятника Ломоносову. Здесь и условились встретиться.
Никита обошел памятник раз, наверное, десять, а вчерашние знакомцы все не появлялись. Из головы у него не выходил тот страшный сон, что приснился сегодня ночью.
Страшные сны стали сниться Никите еще в Петрограде в приюте для беспризорников, где он три недели провалялся в изоляторе с тяжелой формой испанки. Его без сознания подобрали прямо на улице.
Когда кризис миновал и Никита начал быстро поправляться, Лев Исакович, маленький лысый доктор с бородкой клинышком, долго осматривал его в холодной приемной. Прикладывая рожок к спине, просил сначала дышать, потом не дышать, заставлял закрывать глаза и подносить пальцы к носу. Стучал молотком по локтям и коленкам. Доктор что-то бурчал себе под нос, неодобрительно смотрел на Никиту поверх очков, потом велел одеться и пойти полежать в изоляторе еще пару деньков.
Никита лежал в пустой узкой комнате и смотрел в окно, где по подоконнику звонко стучала редкая крупная капель и светило солнце. Там на солнечном припеке бушевали воробьи. Никита был еще очень слаб и долго не мог смотреть на яркое. Тогда он закрывал глаза.
Скрипнула дверь. Он чуть приоткрыл один глаз и увидел в дверном проеме тонкую фигуру воспитательницы Ирмы Васильевны, которую в приюте звали Воблой. За ней заглянул коротенький доктор.
– Спит, – сказала Вобла.
– Всегда много спят после кризиса, – сказал Лев Исакович. – Ну вот, слава богу. С испанкой мы как будто сладили. Должен признаться, это было не просто.
– Я думала, не выкарабкается, – сказала Вобла. – Он страшно так бредил.
– Он и сейчас кричит каждую ночь, – сказал доктор. – То махновцы за ним гонятся, то милиционеры…
– Это опасно, как вы считаете?.. – спросила Вобла.
– Мы называем это ночными страхами, – сказал доктор Лев Исакович. – Своеобразная реакция детского организма на избыток информации. Что вы хотите, уважаемая Ирма Васильевна? Чего можно ждать от ребенка, который несколько лет прожил в перевернутом мире? Я знаю? Вы тоже не знаете. Я против, когда дети играют в войну, но тут ничего не поделаешь, это естественно. А вот когда война играет с детьми, это совсем никуда не годится. Хотя, как вы понимаете, я и с этим ничего не могу поделать.