И вот этот самый Водяной появился теперь у костра. У него в руке ременный кнут, он стегает им по траве, подсекая ее. Затем выкатывает кнутовищем из костра крайнюю картофелину.
— Готова? — спрашивает он у Серёни.
Серёня перепугался больше всех, потому что стегал Водяной по траве как раз у его ног.
— Д-должна, — дрожа, ответил Серёня.
— Тогда на кнут, сбегай моих гусей заверни, а я попробую.
Серёня послушно встал и неохотно поплелся в сторону крутояра, за которым начиналась рожь и где белело теперь гусиное стадо Водяного.
— Поживей, поживей! — прикрикнул вслед Серёне Водяной, а сам, обжигаясь, стал медленно чистить картофелину.
Серёня вернулся вскоре — ему тоже не терпелось попробовать картошки. Он тихо положил подле Водяного кнут и потянулся к костру.
— Не сметь! — крикнул вдруг Водяной и ногой отшвырнул руку Серёни.
Серёня испуганно отпрянул.
— Предатель нынче будет жрать картофельные шкурки! — объявил Водяной. Было видно, что он не в настроении и решил отыграться на смиренном Серёне; а может, просто позабавиться хотел — это иногда ему нравилось.
Я выкатил из костра картофелину и незаметно постарался передать ее Серёне.
— Не сметь — получишь! — догадался о моем намерении Водяной. Он отнял у меня картофелину и снова положил ее в костер.
Затем он набрал горсть обгоревших шкурок-очисток и протянул их Серёне.
— Держи.
Серёня не пошевельнулся, сжавшись, как пойманный зверек.
— Держи, говорю! — И Водяной схватился за кнут.
У Серёни заблестели глаза. Он медленно раскрыл свою ладонь, и Водяной положил в нее теплые шкурки.
— Теперь жри, — буркнул он.
Серёня не понимал, смеется над ним Водяной или приказывает серьезно. Нет, наверно, смеется, разве можно есть эти шкурки — грязные, обгоревшие, жесткие? Их даже собака есть не станет.
— Жри! — повысил голос Водяной. — Считаю до трех.
Глаза Водяного наливались яростью.
— Раз… — взмахнул он кнутом.
По лицу Серёни скатились две слезинки.
— Два… Два с четвертью… — сек траву Водяной на каждый счет. — Два с половиной…
Серёня заскулил.
Мы смотрели и не верили, что Водяной и впрямь решил довести до конца задуманное.
— Два и три четверти…
Водяной привстал над сидевшим Серёней, который при этом счете поднес руку со шкурками ко рту.
Водяной занес над Серёней кнут.
Серёня брезгливо откусил кусочек шкурки.
И тут я не выдержал. Я пошел против самого Водяного, грозы мальчишек, пошел, не думая о последствиях.
Я выбил шкурки из руки Серёни, и Водяной, не опуская кнута, оторопел: не хватало, чтобы какой-то карапуз мешал ему поиздеваться над старостенком! И через секунду он сверху поронул меня по спине.