– Ну как? – встретил меня Вейден.
– Отвратительно, – буркнула я, слегка покачиваясь. Перед глазами всё плыло. Может, герцогиня все-таки владеет основами какого-то колдовства?
– Илисса? – встревоженно произнес Вейден, делая шаг ко мне навстречу. Именно в этот момент я поняла, что ноги меня больше не держат, и начала плавно опускаться на пол. Кажется, Вейден меня поймал…
Я очнулась от ощутимой пощечины. Оказалось, я лежу на полу, а Вейден со всей дурной мочи хлещет меня по щекам.
– Мог бы и до кровати меня донести… – пробормотала я. – Невежа…
– Ты не пушинка, чтобы тебя на руках таскать, – огрызнулся Вейден и отвесил мне очередную оплеуху. – А ну, не смей глаза закрывать! Смотри на меня! Быстро говори, что ела?
– Ничего… – ответила я, еле ворочая языком. – Я ненавижу овсянку…
– Брала что-нибудь у неё? Вспоминай!
– Вышивки смотрели… – припомнила я.
– Иголкой не укололась? – встряхнул меня Вейден.
– Нет…
– Ещё что делали? Быстрее думай!
Больше всего мне хотелось закрыть глаза и спокойно уснуть. Ну что он ко мне привязался?
– Нюхали духи… – выдавила я. – Гадость… хуже всего те, которыми её веер пах…
– Веер? – насторожился Вейден. – Зачем ей веер среди зимы?
– Там было жарко натоплено… – сказала я. Может, теперь он от меня отвяжется?
Вейден тряхнул меня так, что я стукнулась затылком об пол.
– Как пах это её веер? – спросил он. – Быстро отвечай!
– Сладко, приторно… болотная трава, когда цветет, так пахнет, такая, с белыми зонтиками… – попыталась я описать. – И словно чуть с гнильцой… Мерзость… у меня сразу голова разболелась…
Вейден выругался так, что я даже стряхнула сонную одурь. Впрочем, ненадолго…
Мне снился прекрасный сон: как будто бы я веселюсь на пикнике у лесного озера, порхают бабочки, пофыркивают кони, а вокруг всё гвардейцы, гвардейцы, молодые, красивые, статные… Есть и другие дамы, но мне они и в подметки не годятся, все гвардейцы так и вьются вокруг меня, подносят мне букеты… И во всех букетах, собранных из полевых цветов, маячат белые зонтики болотной травы. Не так уж она противно пахнет… Вот кто-то из офицеров, усатый, с нахальными красивыми глазами, подает мне бокал с лимонадом, я милостиво улыбаюсь ему, подношу бокал к губам…
Боже мой, что это за гадость?! Лимонад что, испортился на этой жаре?! Горький, как хина! Я хочу выплюнуть отвратительную жидкость, но предатели-гвардейцы мне не дают, держат в десять рук. Я отбиваюсь, и, наконец, мне удается отпихнуть отвратительный бокал…
…Перед глазами по-прежнему всё плыло, так что физиономия Вейдена была трудноузнаваема. Во рту стоял отвратительный привкус того самого прокисшего лимонада из моего сна.