"Кинь в меня яблоко".
Ты рассмеялась, сорвала красное хазараспское, даже руку подняла, чтобы кинуть, и вдруг почувствовала: что-то неладно. Я по глазам увидел. "Зачем?" - спросила. "Просто так. Уезжаю завтра". - "Как уезжаешь? Куда?" - "На фронт". Ты побледнела и выронила яблоко. До сих пор вижу, как оно катится: по дорожке, наискосок, к арычку. Задержалось на мгновение и в воду. И медленно так по течению поплыло.
Ты меня больше ни о чем не спросила. Подошла, положила руки на плечи и поцеловала. И глаза у тебя были мокрые от слез... А я...
Он взглянул на нее и растерянно замолчал: Ева плакала.
Где-то неподалеку послышался, приближаясь, слитный топот многих десятков ног. Четкий, размеренный, он напомнил ему что-то мучительно знакомое, и прежде, чем сверкнула догадка, звонкий молодой голос взмыл в голубое небо.
На марше равняются взводы.
Гудит под ногами земля...
Вступил еще один голос, и песня зазвучала мужественнее, громче:
...За нами родные заводы
И алые звезды Кремля!
Секунда, другая, и десятки крепких мужских голосов грянули припев:
Мы не дрогнем в бою
За столицу свою,
Нам родная Москва дорога!
Нерушимой стеной
Обороны стальной
Разгромим, уничтожим врага!
Сомнений не оставалось: шли с песней солдаты. Отряд показался из-за поворота дороги, и, четко чеканя шаг, прошел мимо, в открытые ворота сада.
- Рота-а-а, стой! - скомандовал командир. - Сбор через десять минут. На перекур разойдись!
Ева вытерла слезы: прерывисто вздохнула и поднялась со скамейки.
- Мне надо идти. - Глаза у нее припухли и покраснели. Прощайте.
Он бережно провел ладонью по ее волосам, и было в этой ласке что-то отеческое. Ева уткнулась лицом ему в грудь, и плечи ее задрожали от беззвучных рыданий.
- Ну что ты... - Он прикоснулся губами к ее лбу. - Не надо плакать.
- Мне страшно.
- Чего ты испугалась?
- Не знаю. - Голос Евы дрожал и прерывался. - Лучше бы вы не приходили.
Она выпрямилась и вытерла слезы, по-мальчишески, кулаками.
- До вас все было просто и ясно. А теперь... Ну как мне теперь быть с Адамом?
"Адам, - повторил он про себя. - При чем здесь Адам?" И вдруг почувствовал, как холодеет в груди. "Паспорт выдан в 1977 году, - прозвучал в сознании ее голос. - А сейчас сентябрь сорок третьего..."
- Так... - Он достал из кармана носовой платок и промокнул им мгновенно повлажневший лоб. Сознание работало лихорадочными толчками. "Сентябрь сорок третьего... Разговор с Адамом, мой отъезд в армию - все это еще только будет... Бог ты мой, да ведь это сегодня, быть может, через несколько минут она кинет в него яблоко... Теперь, после всего, что узнала?"