На Мальте он не бывал, но помнились ему проспекты в туристических агентствах с изображением могучих стен и бастионов, что вырастали, казалось, из самого синего моря. Еще была какая-то история, тоже связанная с Мальтой, – то ли турки ее захватили, то ли захватят в будущем, то ли мальтийцы отобьются и надерут басурманам зад. Он не знал, когда и как это случится; в памяти застряло только одно имя – Ла Валетт.
Серов произнес его, и глаза де Пернеля сверкнули.
– Мессир Иоанн де Ла Валетт! Великий магистр Ордена и победитель турок! Вы слышали о нем, капитан? О, я польщен, клянусь святым причастием!
– Давно это было?
– Давно, век и еще треть века назад. Хотите, чтобы я рассказал?
– Как-нибудь попозже, командор. Я вижу, вы устали… Последний вопрос: турки до сих пор угрожают Мальте?
– Нет, теперь, пожалуй, нет. После Лепанто их звезда на морях закатилась, а власть над Магрибом пошатнулась. Здесь еще много османов – есть купцы, есть воины, потомки янычар, есть предводители пиратов, есть беи, правящие городами. Но Стамбул над ними не властен – то есть не властен в той мере, как в прошлом. Сейчас не турки опасны, а те, кто идет за ними, хотя их не любит, – мавры, арабы, берберы.
– Они чем-то различаются между собой?
Де Пернель задумчиво поднял глаза к потолку.
– Вероятно, мессир капитан, но об этом вам лучше расскажут Мартин Деласкес и его приятель Абдалла. Их предки жили здесь много веков и сроднились с арабами… и не только сроднились – ведь Абдалла мавр, хоть и христианин.
Рыцарь поднялся и, испросив разрешение, вышел. Серов смотрел ему вслед. За несколько дней, что «Ворон» двигался вдоль африканского побережья, внешность де Пернеля переменилась: кости уже не грозили прорвать кожу, волосы и борода были подстрижены, и не воняло от него, а пахло, как от других корсаров, соленым ветром, кожей и порохом. Новые члены экипажа, взятые в Эс-Сувейре, тоже отъелись, обрезали дикие гривы и сменили лохмотья на пиратский наряд, а кому не хватило штанов и рубах из боцманских запасов, те напялили басурманские шаровары. Каждый вложил свои руки в ладони Серова и поклялся соблюдать законы Берегового братства, подчиняться начальникам, переносить с терпением все тяготы и не жалеть в бою ни крови, ни жизни. За это им полагалась часть добычи: раненым – возмещение потерь, простым матросам из палубной и абордажной команд – одна доля, а мастерам, умевшим плотничать, стрелять из пушек или чинить паруса – полторы.
Серов знакомился с новичками во время трапез, вахт и капитанских обходов, когда он спускался на орудийную палубу и в трюмы, осматривая свой корабль от клотика до киля, от гальюна на носу до балкона на юте. Люди попались бывалые, одни – с британских и французских военных кораблей, другие – с торговых судов, приписанных к Марселю, Тулону или Генуе, третьи – бывшие контрабандисты, промышлявшие в магрибских водах. Для всех мушкет и сабля были так же привычны, как рукоять весла, все умели работать с парусами, а мастер Бонс, шкипер из Саутгемптона, и четверо других были искусны в судовождении. Этих Серов наметил в офицеры – в том случае, если разживется парой-тройкой шебек.