Не думаю, что наш класс отличался от других в социальном отношении -кроме, впрочем, одного исключения: с нами учился сын камергера, вице-губернатора Крейтона.
Это был чистенький, аккуратный мальчик, затянутый, с красными бровками. Мы его ненавидели за то, что в гимназию его привозил экипаж. Все ему было ясно, и все он старательно объяснял уверенным, тонким голоском. Но, очевидно, кое в чем он все-таки не был уверен, что неопровержимо доказывает постановление педагогического совета от 25 февраля 1913 года. Оно даже озаглавлено - случай сравнительно редкий:
"Инцидент в первом классе 24 февраля.
Классный наставник, наблюдая за учениками, заметил, что за Крейтоном ходит целая толпа товарищей. Когда наставник спросил об этом Крейтона, тот показал крайне неприличный жест и спросил, что это значит. Классный наставник задержал Крейтона после уроков и стал расспрашивать, кто показал ему этот жест. Но последний не указал, ссылаясь, что вокруг него шумели. Тогда классный наставник, закрыв класс на ключ, стал спрашивать каждого ученика отдельно. Но никто не сознался, кроме Теплякова, который до некоторой степени признал себя виновным. При дальнейшем расследовании признался также Крестовский. Выяснилось, что во время урока Закона Божьего Тепляков показал этот жест Крейтону и посоветовал ему спросить, что он означает, у своей гувернантки. Директор, которого поразила гнусность факта - не только наивному ребенку был показан крайне безнравственный жест, но развращение производилось на уроке Закона Божьего,- удалил Крестовского и Теплякова из стен гимназии своей властью вплоть до решения Педагогического совета".
Я помню день, когда это постановление было прочитано в классе. Крейтон отсутствовал. У Крестовского накануне умер отец, и хотя он был "из посадских", держался замкнуто и грубо, все же мы сочувственно смотрели, как, обхватив одной рукой ранец, он вышел из класса. Но Тепляков был веселый балагур, не лазивший за словом в карман и устраивавший "кордебалеты" - так он почему-то называл меткое передразнивание учителей. Его любили. Слегка побледнев, он поставил ранец на парту и стал швырять в него книги и тетради. Набросив ранец на одно плечо, он пошел к выходу и в последнюю минуту не удержался: сделал сам себе нечто вроде "безнравственного" жеста, весело спросил: "Да кто же этого не знает?" - и скрылся за дверью.
5
Так первый класс медленно проходил перед моими глазами.
Кирпичников Вячеслав.
Мартынов Андрей.
Чугай Эдуард.
Спасоклинский Павел.
Алмазов Борис.
Одни проходили мимо меня не останавливаясь, а другие - как бы стараясь разгадать вместе со мной то, что в отрочестве осталось непонятым или небрежно отстраненным.