Дед лизнул верхнюю усатую губу.
— Все-то тебе, Славка, интересно знать.
Сказал это дед, и по интонации я понял, что он не против припомнить старое.
Так оно и случилось.
— Ладно, — сказал после некоторого молчания дед, — расскажу. Оно и вправду забавно вышло. Лет восемнадцать-двадцать назад это случилось. Сейчас я кефир люблю, а тогда любил кое-что покрепче. А вот Августе моей это почему-то не нравилось. Ну, я не сдерживался иногда: она в меня — словом, я в нее — табуреткой или утюгом. Однажды прихожу домой и что я вижу: за столом сидят два моих друга и пьют чай. Меня приглашают. Я присел. «По какому поводу, — спрашиваю, — без меня ко мне пришли?» — «Мы к Августе, — отвечают, — пришли, а не к тебе». Ах, так вашу!.. Хватаю топор… Смотрю, а один друг уже слинял. Второй же со страха под стол, лезет. Я по столу топором — грох! Топор в доске застрял, друг из-под стола — шмыг на улицу. Августа, значит, их приглашала! Вот тебе, жена, за измену, вот, вот! Громлю топором налево и направо — шкафы, посуду, стулья, окна, тряпки всякие. Только как же это так Августа безнаказанная осталась? Где она? Тоже вышмыгнула? Догнать ее и покарать! Что, дверь подперли с той стороны? Найдем другую дверь! И я «вышел» со второго этажа через окно… Очнулся в психиатричке с поломами и ушибами. Лечился. Во время лечения и узнал, что у меня был приступ белой горячки. Никакие друзья ко мне в тот вечер не приходили — это мне почудилось. А тот, кто прятался под столом, была моя Августа… Ушла она после этого от меня, вместе с дочкой… Побоялась, дурочка, что зарублю. А я б ее, может, и не тронул…
— И где она сейчас? — спросил я.
— Уехала к родне. Вроде бы в Кемерово.
— А дочка?
— Не знаю. Взрослая уже, должно быть, теперь замужем… Правильно, что не вернулась тогда Августа. Тронул бы я ее, тронул, не сдержался бы.
4
Дед прочитал в «Известиях» фельетон о плохой работе службы быта, задумался.
— А и у нас в городе не лучше парикмахерские работают, — сказал он. — Я тоже как-то зашел постричься на вокзал, так битый час прождал. Два мастера всего. А как работают? Хи-хи-хи да ха-ха-ха между собой, а мы, значит, жди. Безобразие. Ну я взял и написал в нашу областную газету. Вскоре приходит ответ: факты подтвердились, одна из парикмахерш переведена на месяц уборщицей. — Дед положил «Известия» на тумбочку, спрятал руки под одеяло. — А прошлой зимой, — продолжал он, — возле нашего дома (а он у нас со старухой частный) прокладывали траншею. Ну, экскаваторщик и давай мерзлую землю этим, клином — или как его? — долбить. От ударов у нас печка развалилась. Я — раз! — и в газету. Безобразие, мол…