- Кошкин до революции был учеником кондитера в Москве. И его отец - рабочий-кондитер.
- Во-во, умели выбирать. Пирожные делать - это тебе не молотом бить. Сладкая жизнь. С ярославским мужиком, Сурин, держи ухо востро. Обведет вокруг пальца, и ты же его будешь благодарить. Но со мной такой номер не пройдет. Мы, костромичи, тоже не лыком шиты.
Салов развеселился, сидел, посмеиваясь и потирая ладонью крепкую, наголо бритую голову.
Потом уже спокойно, тоном деловых указаний сказал:
- Поезжай на Особый сегодня же. Разберись на месте, что там у них происходит. Возможно, какое-то недоразумение. Но если и в самом деле своевольничают, от моего имени предупреди: задание, утвержденное правительством, должно быть выполнено точно и в срок. Никаких отступлений от утвержденных ТТХ мы не потерпим. Лично Кошкина предупреди: головой отвечает, в случае чего положит партийный билет… Не в бирюльки играем… С огнем шутить не советую. Ясно?
Вас понял, товарищ комкор! - сказал Сурин, по-уставному вытягиваясь и прищелкнув каблуками. - Разрешите идти?
- Постой, Ваня… - Салов добродушно улыбнулся и неожиданно подмигнул. - Ты как - холостякуешь все? Не женился?
Нет, Дмитрий Павлович. Невесту никак не найду.
- Не прибедняйся… Знаем, как вы плохо в шашки играете… Жениться пора.
Чувствовалось, что Салов был когда-то не только командиром, но и комиссаром бригады. Хотел, видимо, несколько загладить командирскую суровость комиссарской душевностью.
- Ты вот все в войска рвешься, - продолжал он, помолчав. - Вообще-то я тебя понимаю. Сам бы с радостью принял корпус. Но сейчас у нас действительно важнейшая задача - обеспечить армию новыми танками. А там я и сам попрошусь в строй… А тебе, так и быть, дам в своем корпусе бригаду. Подходит?
- Спасибо, Дмитрий Павлович, за доверие. Большое спасибо! - поспешил прочувствованно сказать Сурин.
«Не было бы счастья, да несчастье помогло, - думал майор Сурин по дороге к себе на шестой этаж. - Не напустись он сгоряча на меня, не было бы и этого разговора о бригаде. А так - обещание в кармане. А Салов знает, что такое обещание, слов на ветер не бросает, слово его - кремень».
Позвонив во Внуково, Сурин узнал, что до ближайшего самолета - около двух часов. Времени заехать домой в гостиницу не было. Успеть бы оформить командировку и не опоздать в аэропорт. В военной гостинице, где по своему холостяцкому положению временно обитал Сурин, привыкли к внезапным отлучкам постояльцев, но майор на всякий случай позвонил и туда - небольшая командировка, прошу не разыскивать. Подписать командировочное предписание у Салова он попросил Пашу Щеглова - незачем лишний раз мозолить глаза начальству. Об отъезде доложил по телефону.