Сам, тем временем, извлёк из стоящего в углу одинокого сейфа початую бутылку коньяка, две рюмки, блюдце с конфетами и черносливом. Расставил всё это на столе в художественном беспорядке, в завершении вынул из кармана и бросил рядом с коньячной бутылкой пачку "Герцеговины Флор" и, закинув ногу на ногу, вольготно расположился на самом крепком из стульев — красного дерева, с высокой изогнутой спинкой.
— Присаживайся напротив меня, — предложил. — Наливай по рюмке. Разговор у нас с тобой долгим будет. Причём не просто разговор, а разговор, Москвой санкционированный!
Ник, слегка заинтригованный последней фразой, быстро разлил коньяк, уселся на первый подвернувшийся под руку табурет.
— Предлагаю выпить! — Курчавый высоко поднял вверх свою рюмку. — За понимание и доверие! За — правильное понимание, и полное — доверие!
Чокнулись, выпили.
"Отличный коньяк, — решил Ник. — «Хенесси» отдыхает. А вот тост знакомый, слышанный уже где-то раньше. Что-то похожее генерал говорил в «Особенностях» — то ли рыбалки, то ли охоты".
Не торопясь, закурили, помолчали.
Папиросы тоже оказались первоклассными: ароматные, душистые, не чета уже слегка надоевшему "Беломорканалу".
— Есть убеждение, — осторожно, вдумчиво подбирая слова, начал капитан, — что все эти вражеские происки только одну цель преследуют. А именно: максимально воспрепятствовать группе «Азимут» в поисках месторождения жильного золота, — и замолчал выжидательно.
— А что, могут и другие цели преследоваться? — подыграл Ник, словно бы помогая капитану сказать что-то важное, подтолкнуть его к этому.
— Может быть, имеются и другие, — сказал капитан и задумался. — А знаешь что, — предложил неожиданно. — Плесни-ка ещё коньячку! Может, тогда и разговор пойдёт веселее.
Ник второй раз наполнил рюмки.
Выпили, на этот раз не чокаясь.
— Видишь ли, друг мой, — тяжело вздохнул капитан. — Существует достаточно большая вероятность того, что эта охота ведётся не на «Азимут», а на тебя. Лично на тебя.
— На меня?
— На тебя, Николай Иванов, тысяча девятьсот восьмидесятого года рождения!
Прибалдел Ник знатно: "Вот оно как оказывается! Наверняка, тогда в камере Бочкин и не спал вовсе, подслушал всё, что я Сизому и Вырвиглазу рассказал, да и доложил по инстанции. Поверили, выходит? Почему так легко поверили? Или заранее знали?"
Налил ещё коньячку, махнул рюмашку единым махом, краем глаза отметив, что капитан свою рюмку только пригубил.
— Да, — Курчавый утвердительно кивнул. — Знали мы о твоём появлении. Есть в Кремле человек один, знающий. Понимаешь, по-настоящему — знающий! Кто, что? Не спрашивай, не отвечу. Я сошка мелкая в этом деле, что велят — то и делаю, что разрешают — то и говорю. Вот так. А тот человек, если с тобой познакомиться захочет, повстречаться, то непременно это сделает. Когда нужным сочтёт.