Посидели ещё на солнышке с часик, болтая о том, о сём.
Рассказал батюшка Нику о тепле, идущем из земли, о том, чем теплица от парника отличается.
— Теплица, отрок, она только от солнца греется, а у меня под каждым парником по полтонны оленячьего навоза зарыто. Преет тот навоз, «парит», дополнительное тепло получается. Понимаешь? Я так думаю, что у меня здесь не то что помидоры, дыни самаркандские вызревать будут!
Спросил Ник священника и о причинах, по которым тот здесь поселился в полном одиночестве.
— Гордыня всему виной, — коротко ответил отец Порфирий. — Гордыня и ревность глупая, беспричинная. Но это я только недавно понял, поздно уже переигрывать что-либо…
Прощались на следующее утро.
— Вот, всё, что могу, отроки, не обессудьте, — сказал на прощанье батюшка. — Оленина, полпудика муки, соль, картошки пару килограмм, крупа пшеничная. Из одежды — сапоги, два бушлата старых. Ещё вот спичек два коробка, махры кисет. Из оружия только две гранаты предложить могу, отобрал как-то у чукотского шалопая местного, вернее — шалопайки. Ещё микстуры в горошках возьмите, от температуры. Просроченная она, правда, уже лет десять как, да ничего — работает ещё. Ну, и в завершение — фляжка спирта, как полагается. На этом — амба. Ступайте себе с Богом! Да, сторожитесь постоянно: с месяц назад со стороны той избушки выстрелы были слышны. Целое утро стреляли безостановочно. Выстрелов двести насчитал, почитай…
— Странно это, — поделился Ник своими сомнениями с Сизым, когда отошли от священника метров на тридцать. — Считалось, что для нас здесь — самое безопасное место. Сожгли «пятнистые» осенью буровую да и ушли. Нынче им тут делать совершенно нечего. Но тогда кто месяц назад на реке устраивал стрельбы? Ничего не понимаю!
— Да, запросто может случиться, что прямо к чёрту в зубы прёмся, — согласился Лёха. — На тризну беспощадную, кровавую…
Глава десятая
Река Паляваам
Вышли очень рано, по холодку, помня о вчерашней жаре и злобных слепнях. Ник часто оборачивался и махал отцу Порфирию рукой. Действительно, мировой мужик! Прав был безвременно утонувший Шняга.
Бодро шагалось. Саднили, правда, вчерашние потёртости и порезы на ногах, кашель простудный время от времени пробивал. Но, в целом, эти мелочи не печалили вовсе. Потому как вниз спускаться — это вам не вверх карабкаться! Огромная разница мироощущения — с колокольни философской рассуждать если.
"Это я Банкина наслушался, философа доморощенного, — решил про себя Ник. — Вот и лезет в голову чушь всякая. Где-то сейчас Гешка, Вырвиглаз? Добрались уже до своей речки Белой или до сих пор в Анадыре штаны успешно просиживают?"