непонятно чем? Спать у костра в объятиях блохастых ездовых собак? Там же царит полная антисанитария! Как в таких условиях осуществляются туалетные процедуры? Нет, вы мне ответьте, герр оберштурмбанфюрер! Как? Что, молчите? Стесняетесь, словно юная и непорочная гимназистка? Так я отвечу. Это вы — виноваты во всём! Вы — лично! Разве можно было сеньору Рамосу разрешать вести такой легкомысленный образ жизни? Особенно в условиях здешней Полярной Ночи? Надо же и отдыхать иногда! Вы знаете, что у сеньора просматриваются все признаки, характерные для ранней цинги? Нет, я определённо буду жаловаться на вас! Вот только решу — кому конкретно — и сразу пожалуюсь…
Лукаш Пушениг бубнил что-то извинительное, стараясь хоть как-то оправдаться в глазах настырной докторши, но Денис его уже не слушал.
«Что же произошло?» — он тщетно пытался выстроить в голове хотя бы какую-то мало-мальски логическую цепочку. — «Отравить меня до смерти она не хотела. Это ясно, как Божий день. Тогда — что? В смысле, зачем? И что ещё такое: — „Просматриваются все признаки, характерные для ранней цинги“? Откуда у меня цинга? Такого, просто-напросто, не может быть! Или, всё же, может?»…
— Всё, господин Пушениг, немедленно покидайте палату! — решительно заявила Анхен. — Тут вам не Кунсткамера, познавательные экскурсии не проводятся. Убедились, что личный посланник генерала Франко жив? Всё, попрошу на выход! Попрошу, попрошу…
Послышались чьи-то размеренные шаги, негромко хлопнула входная дверь.
— Эй, друг мой, открывайте-ка ваши красивые глазки! — неожиданно велела по-испански докторша. — Я, всё же, врач. Сразу вижу, когда пациент проснулся и только усиленно притворяется спящим. Не надо обманывать доверчивую девушку. Открывайте, открывайте глаза, не бойтесь! Я, честное слово, не кусаюсь…
Тяжело вздохнув, Денис мысленно отдал соответствующий приказ своим ресницам. Так и есть, милая Анхен вольготно расположилась в удобном кресле, игриво перебросив одну свою стройную ножку через другую, не менее стройную, глядя на него весело и чуть насмешливо.
— Чем обязан, милая сеньора? — хмуро поинтересовался Денис.
— Сеньорита, — так же лучезарно улыбаясь, уточнила юная блондинка, многозначительно подмигнула и размеренно произнесла условный пароль: — Японцы обожают голубые гвоздики!
После этого Анхен достала из кармана белоснежного медицинского халата часть старинного золотого дублона и положила этот предмет на крохотный столик, придвинутый вплотную к кровати, на которой лежал Денис.
— Убедитесь, что я действительно та, за кого себя выдаю, — настойчиво попросила симпатичная врачиха, сверля своего пациента холодным пристальным взглядом.