* * *
Вечер настал, а я все ходила, стояла, сидела и валялась у воды. Озарения приходят мгновенно, да вот по пути тормозят страшно. Не знаю, что задержало именно это озарение, а только я по его милости вдосталь налюбовалась дивными видами из набора "Золотая осень у реки". Думаю, мне еще долго не захочется ни опадающих листочков, ни ярко-синих небес, ни холодка с реки, ни первых туманов, наползающих ввечеру. Туманов — особенно.
Как же, однако, романтичен туман! В паре с ним никакая вещь не выглядит серьезной или хотя бы настоящей. Туман все превращает в призраки.
Туманные призраки, призрачные туманы — месть огня, огонь мести — кровавый меч, меченая кровь… Напыщенная фигня!!! Вот они — месть, огонь, холод, мечи, кровь, своя и чужая — отпечатанные на моей коже и глубже, вписанные в мою жизнь рубцами, корявыми и болезненными, вот они — призраки зазеркалья, жрущие мою душу, каждый день, каждый час жрущие, без перерыва на то, чтобы вытереть липкие пальчики и почистить заостренные зубки… Ничего в них нет романтического и красивого.
"Твоя вечная бравада" — сказал броллахан. А как же без нее? Только она и отделяет меня от тихого поскуливающего воя, в который проваливается тело, когда мозгу уже нечем бравировать…
Он думает, мне нравится жить так, как я сейчас живу. Считает, что это для меня — реальная жизнь. А то, как я расслаблялась в гостях у Корди, — сон. Причем не самый приятный. Козел недовоплощенный.
Да моя реальность — там, в доме на пригорке! Остановленная, закуклившаяся реальность, где я, мой любовник и мама едят пирожки без всяких отравных воспоминаний и запивают кофе без всяких мистических примесей! Где мы сидим, болтаем, смеемся — и никаких ножен, примостившихся у входа, никаких зажатых рукой воплей, никаких потайных воспоминаний и понимающе шмыгающих носов. Потому что ничье колдовство не прервет наш завтрак и не разрушит нашу жизнь. Реальный мир без захватывающих приключений и магических подстав.
Я вернусь в него. Вот в эту самую минуту. Может, я и не сумею соскрести с души накипь… боевого опыта, но я приду в себя. И не позволю никаким туманам, кровавым или мистическим, запутать меня и снова пустить по водам.
Довольно я торчу на берегу, весь вечер пытаясь понять: каким он был, мой напарник, мой друг, мой охранник, принц Геркулес-Дубина? Чего он боялся, чего хотел? Вспоминаю — и не могу вспомнить. Я его не знаю совсем. Одно знаю: Дубину искалечили, отобрав у молодого гордеца все нормальные для его возраста и сословия мечты. А вместе с мечтами исчез и принц. Ушел в небытие. От него остались палач и раб. Тот, кто умело убивает, и тот, кто делает, что положено.