Полог шатра откидывает рука в перчатке из дорогой — издалека видать, насколько дорогой — кожи. За рукой следует толстое лицо с вялым ртом и дряблыми щеками.
— Ваше высочество, поединок вот-вот начнется… — вошедший замирает, увидев небывалую картину принцева посрамления — их высочество лежит на полу, а верхом на нем сидит — и явно не с добрыми намерениями — какое-то жуткое существо. Женщину во мне, ориентируясь по здешней моде, не признать.
Царедворец в пафосных перчатках не знает: звать ли ему на помощь или тихонько улизнуть — вдруг совершающееся здесь совершается с соизволения его высочества? Или, господи упаси, с соизволения его величества? В первом случае принц предается противоестественному разврату, что есть его личное дело. Во втором — уничтожается путем естественного дворцового отбора, что есть личное дело короля. Дилемма! Сейчас у перчатконосца материнская плата сгорит. От перегрузки.
— Иди, дружок, иди, — машет рукой Геркулес. — Объяви там, что я больше сегодня не сражаюсь. Друга встретил, хочу с ним… побеседовать.
И в тот день мы больше не сражались.
Глава 8. Оц-тоц, первертоц…
Отсыревшая земля вокруг аэропорта Марко Поло превратилась в бурый ковер, вышитый тусклым серебром проток, потом завернулась в облачный полог — и исчезла. Берлин встречал нас бледно-розовым закатом, подцветившим колотый лед на реках и озерах. Земля под моими ногами отчего-то покачивалась, точно палуба вапоретто, точно корабль Морехода — то ли Венеция не хотела отпускать, то ли море Ид звало вернуться…
Не хочу встречаться с Мореходом. Дни, проведенные с Драконом, освободили меня от магии слов. А это дорогого стоит.
Всю жизнь я хожу под рукой бога слов. «В началѣ бѣ слово и слово бѣ къ Богу и Бог бѣ слово»… В моем мире я ем слово, пью слово, словом укрываюсь на ночь и словом утираю заспанную физиономию поутру. Как только слова кончаются, кончается и комфортная, безопасная жизнь. Начинается бескормица, суета и маета. Среди нас, словесников, кто лучше владеет вербальной магией — тот и богач. Неудивительно, что мы поклоняемся слову. Верим в его всемогущество. Уповаем на его защиту.
Вот и я подзабыла, что на самом деле насыщает меня еда, согревает одеяло, утирает полотенце, а не сочетания гласных и согласных, расставленные в максимально завлекательном порядке по белому полю некогда чистого листа.
Людям полезно разувериться в силе слова. Если не раз и насовсем, то хоть иногда, на время. Чтобы вспомнить: знание, умение и благо не всегда отражено чередой букв и знаков препинания. Помогает от гуманитарного нарциссизма. И еще кое от чего. С чем мне и пришлось столкнуться по возвращении из Венеции в Берлин.