В последующие недели я проверяла счета и занималась домашними обязанностями. Пересчитывая свечи, скупясь на свежий камыш и штопая шерстяные вещи, я пыталась ограничить расходы, потому что денег было мало. По вечерам я вышивала на плаще Джона все новых и новых грифонов; теперь они окружали воротник широкой каймой. Когда я наконец уставала, то прижимала его к себе и засыпала.
– Мы бедные? – однажды спросила меня Иззи.
Я прижала девочек к себе и постаралась объяснить, что до возвращения папы нам придется экономить на всем.
– Но не волнуйтесь, милые, – сказала я. – Мама сделает все, чтобы вы не голодали.
В те дни я жадно прислушивалась к новостям, которые приносили те, кто проходил и проезжал через Борроу-Грин. После поражения Уорика и бегства в Кале сэра Джона Уэнлока, забравшего с собой герцогиню Йоркскую и семью Уорика, в Лондоне не осталось никого, кто мог бы убедить жителей города хранить верность Йоркам.
– Но, несмотря на это, – сказал мне купец из Кента, – и на распускаемые сторонниками королевы слухи о пленении графа Уорика и бесчинствах идущей к Лондону армии Эдуарда Марча, горожане продолжают стоять за Йорков. Они не открыли королеве ворота, несмотря на все мольбы мэра и членов магистрата, которые поддерживают Ланкастеров. – Купец изумленно покачал головой, и я снова наполнила его бокал. Он сделал большой глоток, наклонился ко мне и добавил:
– Страна скорее расстанется с Генрихом, которого любит, чем подчинится королеве, которую ненавидит!
А потом пришел монах из Лондона:
– Двадцать седьмого февраля город открыл ворота Эдуарду Марчу! – объявил он. – А первого марта его объявили королем с благословения архиепископа Кентерберийского!
Другие новости тоже были радостными.
– Народ пел и плясал… – Старик встал со стула, приподнял рясу и исполнил джигу;– «В марте мы пойдем в новый виноградник, – фальцетом запел он, повторяя услышанную песню, – и посадим красивые белые розы в честь графа Марча, тра-ля-ля, тра-ля-ля!»
Я засмеялась и подлила ему вина.
Однажды у наших дверей остановился плотник из Йорка, направлявший в Сент-Олбанс искать работу, и попросился на ночлег.
– Королева обосновалась в Йорке и готовится к битве, – сказал он.
Мне стало не по себе. Пока плотник ждал ужина, я спросила, не знает ли он что-нибудь о моем муже.
– Говорили, что она держит лорда Монтегью в темнице под крепостной башней Йорка.
Мне следовало, благодарить Господа за то, что Джон жив, но темница…
– Налей себе еще вина, – мрачно сказала я и ушла.
Через несколько дней пришел менестрель и предложил расплатиться за ночлег музыкой.