Поздней ночью Филипп Сергеевич шмыгнул под ворота и прежде всего внимательно осмотрел подвал. Он не был голоден, но, пожалуй, полакомился бы встретившейся мышкой, если бы его не остановила здравая мысль: "Позвольте, господа, а ведь мы еще не знаем, что случилось с Ивой. Зная ее характер, трудно допустить, что она согласилась стать супругой Его Высокопревосходительства. И тогда он… Да боже мой, разве можно угадать, какая мысль придет в голову этому злодею? А что, если он превратил нашу Иву в эту изящную, кроткую и, без сомнения, очень вкусную мышь?"
Дом, что, впрочем, было ясно с первого взгляда, состоял из двух этажей. Но дальнейшее тщательное и осторожное изучение показало, что деловая жизнь Его Высокопревосходительства была сосредоточена в первом этаже, а личная — во втором. В свою очередь, первый этаж делился на приемную, кабинет секретаря и уборную с холодной и горячей водой. В кабинете вдоль стен стояли шкафы, а у окна обыкновенный канцелярский стол, на котором скучала деревянная вазочка с карандашами и лежали очки — странные, надо сказать, очки, запачканные сургучом, с очень длинными оглоблями, заставляющими вообразить, что уши их владельца находятся неестественно далеко от носа. В приемной не было ничего, кроме ряда чинно выстроившихся стульев.
Зато второй этаж… О, второй этаж мог, как выражались в старину, поразить самое смелое воображение! Во-первых, он был гораздо больше первого — это несоответствие удачно скрывалось скромным фасадом. Шесть комнат, соединенных коридором, выходили в сад, кончаясь просторной застекленной верандой.
Как известно, коты превосходно видят в темноте. Но то, что увидел Филипп Сергеевич, ослепило его, разумеется не в буквальном, а в переносном смысле. Первую комнату можно было назвать гостиной, хотя к ней, пожалуй, больше подходило старинное слово «салон». Под потолком сверкала люстра из горного хрусталя, на стенах блестели канделябры из золоченой бронзы, над огромным камином сияло зеркало в раме из китайского фарфора.
Вторую комнату Филипп Сергеевич мысленно назвал комнатой зеркал — и действительно, стены, пол и потолок были покрыты венецианскими зеркалами, повторявшими бесчисленные отражения: не один, а тысячи котов с изумлением смотрели на себя справа и слева, сверху и снизу.
Повторял себя тысячу раз и аквариум, в котором между большими рыбами с бородатыми зверскими мордами суетились маленькие, хорошенькие, разноцветные, но, к сожалению, с личиками приговоренных к смерти. И недаром. Время от времени бородачи как бы между прочим глотали их и плыли дальше, помахивая своими, тоже зверскими, плавниками.