Суровое воспитание второго Ярославича ничем бы не отличалось от воспитания его отца, если бы не проходило в таком ни с чем не сравнимом государственном образовании, каким был Великий Новгород, вмещавший в себя многие крайности. Жизнеспособность города заключалась в том, что хоть на вече кипели раздоры и страсти, но перед остальным миром он выступал монолитно.
Не всегда упомнят, когда вдалбливаются азы, буки, веди, глаголы, — просто ребенок начинает читать. Так и в характере Александра незаметно образовалась смесь суздальской рассудительности с новгородским лукавством, с умением быстро проникнуть в суть момента.
Тоска по Переяславлю, приезды отца, редкие свидания с матерью навсегда остались в памяти яркими пятнами. Двигаясь верхом бок о бок с отцом по мощенным дубовыми плахами улицам — их сопровождал особый щелкающий цокот, будто кололи орехи, — Александр ощущал блаженство и пылкую готовность разделить отцовы труды, подставить свое плечо под его заботы.
Однако, немного подросши, он не мог уже не видеть, что крутой нрав Ярослава отталкивает горожан. Бойкое население лишь глумилось, когда княжеские стражники, остервенясь, искали на дне купеческих лодий припрятанный янтарь и горностаев. Новгородичи привыкли к беспошлинным товарам.
Новгород был во всем отличен от Переяславля. Не князь, а вече, скликаемое бирючами, утверждало здесь налоги, объявляло войну или мир. На помост — иначе, степень, — важно всходили вятшие люди, посадник, тысяцкий, сотские, кончанские старосты и налагали на грамоту восемь печатей. Вечевой дьяк прятал ее в особый ларь.
Бывало, что собирались два вече — на Ярославовом дворище и у собора святой Софии. Приняв разные решения, сходились на мосту через Волхов, дрались на кулачках, устанавливая правоту.
Владения Новгорода, его «пятины», протянулись на недели пути, надежнее чем копьями, охраняемые болотами и лесами. Но прожить без князя, без сильных полков город не мог: ни оборониться, ни прокормиться. Купцы, что вели торг с Владимиром, тянули за суздальских князей; другим выгоднее было держаться за Смоленск и Чернигов.
Еще на подъезде к Новгороду маленькому Александру явственно почуялся едкий дым от смоления многих лодий на Волховском вымоле. Новгород соединял Варяжское море с холмами Валдая, где близко сходились истоки Волги, Днепра и Западной Двины. Ветрила несли новгородские корабли в Колывань (Таллин) с каменными башнями на горе, к пристаням немецкого города Любека, пивные таверны которого теснились у самой воды, к крутому острову Готланд с косяками тюленей, спящих на прибрежных валунах.