Стрелял он мастерски. Николай Иванович рассказывал мне, что это у него еще с юности, когда напряженно тренировался, чтобы получить значок ворошиловского стрелка.
Он был наделен несомненным артистическим талантом. Его перевоплощение в «чистокровного арийца» — чванливого и высокомерного, с вздернутым подбородком и холодными, непроницаемыми глазами — было поразительным. Мы-то ведь видели его в отряде другим — простым и обаятельным, нашим! В минуты передышки любил он и шутку, и песни, особенно «Ревела буря, гром гремел». Вспоминал довоенное прошлое, свой родной Урал… Но как редко выпадали эти минуты! И как нужна была ему эта разрядка.
В немецком мундире, повторяю, он был Паулем Зибертом и в любых, даже самых неожиданных, ситуациях не выходил из этой роли.
…Однажды Кузнецов получил очень ценные сведения. Как правило, всю информацию доставляли в отряд связные. Они же привозили и пакеты с очередными заданиями. В этот раз Николай Иванович решил сам, не дожидаясь связного, сообщить сведения командованию отряда.
Выехали они вдвоем на велосипедах. Кузнецов в немецкой форме впереди, за ним — Струтинский. От Ровно до «маяка» — двадцать пять километров. Ехали по шоссе, затем свернули на полевую дорогу… Вдали показалась железнодорожная ветка Клевань—Ровно. И вот тут-то разведчики заметили несколько полицейских, с интересом наблюдавших за ними. А дальше произошло вот что. Спустившись по крутому склону на полной скорости, Кузнецов врезался в песок и… слетел с седла. Полицейские, не выдержав, рассмеялись.
Можно было, как ни в чем не бывало, подняться, отряхнуться и следовать дальше. Можно — для Кузнецова. Но не для Пауля Зиберта! Немецкий офицер на земле, в пыли! Черт знает что! Да как они смеют!
— Хамье! Смеетесь над немецким офицером! — грозно крикнул он и, вскочив на ноги, влепил одному из них подзатыльник. Полицейские, вытянувшись по стойке «смирно», со страхом уставились на офицера. «Почистить мундир, протереть велосипед, и живо!» — приказал Кузнецов. Распоряжение было тотчас выполнено.
— Хайль Гитлер! — с сердитым видом Николай Иванович выбросил правую руку вперед.
— Хайль!.. — рявкнули полицейские и продолжали стоять как вкопанные, пока разведчики не скрылись за холмом…
В тот же день они вернулись в Ровно.
— Нужен транспорт, Коля! — сказал Кузнецов. — Неплохо бы обзавестись своей машиной.
В гараже гебитскомиссариата стояли в ряд сияющие чистотой и краской «опели», «адлеры» и «мерседесы». Добыть отсюда машину было делом непростым, но именно сюда нацелился Николай Струтинский, действуя по принципу: шофер всегда найдет общий язык с шофером, тем более, что среди водителей были и советские военнопленные. С одним из них, Афанасием Степочкиным, удалось войти в контакт. Впоследствии он стал верным помощником партизан.