Настойка опия тоже начала свою работу, заставляя его плыть над болью, осознавая ее, но не ощущая.
Он открыл глаза и улыбнулся ей.
— Невероятно.
Она улыбнулась в ответ.
— Вы чувствуете себя лучше?
— Нет. Да. Я имел в виду, что это вы — невероятная.
Тогда она по-настоящему улыбнулась, широкой, обаятельной улыбкой, от которой у него снова перехватило дыхание.
— Я… — он в ужасе остановил себя.
Господи Боже, он почти сказал, что он любит ее. Настойка опия начала влиять на его сознание. Он едва знал ее, очень мало разговаривал с ней и при большинстве их встреч вел себя, как осел.
Но она была так невероятна. И она была здесь с ним.
— Из жалости, — он осознал, что проговорил эти слова вслух.
Она некоторое время смотрела на него, затем покачала головой.
— Я не жалею вас. Вы умны, иногда высокомерны, но вы внушаете восхищение, а не жалость.
Восхищение?
— Я пытался убить вашего мужа.
— Но не убили. Вы пришли сюда, чтобы сделать то, что подсказывали вам ваши убеждения. Вот этим я восхищаюсь.
— Но я урод. Всего лишь обломок человека.
Она наклонила голову, рассматривая его шрамы со смущающей откровенностью. Он не отвернулся. Пусть она увидит, кем он стал.
— Вы выглядите гораздо лучше сегодня вечером. Если вы чувствуете себя более комфортно, то мне вероятно нужно уйти.
— Нет! — Господи, в его голосе прозвучало отчаяние, но его это не заботило. — Пожалуйста, останьтесь.
— Очень хорошо, тогда слушайте внимательно. Для меня вы не урод и не калека или кто-то еще, кем вы называете себя. Вы прекрасный, достойный восхищения человек, который через многое прошел, и последствия этого отразились на вас. Вот и все.
Она приподняла голову.
— Если я отрежу свои волосы, неужели от этого я перестану быть самой собой?
— Едва ли это то же самое…
Ее прохладные пальцы легли на его губы, останавливая слова.
— Вы должны слушать.
Он хотел поцеловать кончики ее пальцев, но не сделал этого. Она наклонилась ближе к нему, еще раз положив руку на его лицо.
— Вы не животное.
Болезненная тоска смешалась с настойкой опия. Он потянулся к ней, притянул ее вниз, погрузив пальцы в ее волосы, и мечтательно прижался ртом к ее губам. Бутылочка с настойкой опия выскользнула из ее руки и со стуком упала на ковер.
Когда Вилла мягко, но решительно отстранилась от него, в ее глазах стояли слезы.
— Я люблю Натаниэля, — сказала она.
Но при этом она не выглядела слишком счастливой.
— Тогда где же он?
Она резко покачала головой и встала.
— Доброй ночи, мистер Рен Портер.
Дверь тихо закрылась позади нее.
— Доброй ночи, леди Рирдон, — прошептал Рен.
Натаниэль доставил сэра Фостера в частную резиденцию лорда Ливерпула.