Натаниэль посмотрел Рену в глаза.
— Ты влюблен в мою жену, Портер?
Рен даже не вздрогнул.
— Ты обвиняешь меня в этом?
На самом деле Натаниэль почувствовал симпатию к Рену. Вилла была силой природы. Мужчина, попавший в лучи света, исходящие от нее, имел очень мало шансов пережить это и не измениться.
Затем сочувствие быстро испарилось, и на передний план вышел мужской инстинкт защиты. Вилла принадлежала ему.
— Спасибо за то, что ты посетил меня. Сейчас я надеюсь, что ты поймешь меня, если я отменю свое прежнее приглашение. На самом деле, прости меня, но я хочу, чтобы ты был как можно дальше отсюда.
Рен наклонил голову.
— Конечно, — он встал, чтобы уйти. У двери он обернулся. — Просто помни то, что я сказал. Если я когда-нибудь узнаю, что ты сделал несчастной эту прекрасную женщину… ну, я кое-чему научился от Лжецов…
Натаниэль покачал головой.
— Если я причиню ей боль, то я сам первым накажу себя. Тебе придется подождать своей очереди.
Рен резко кивнул.
— Хорошо, — и покинул комнату.
Вилла никогда настолько не ощущала себя в меньшей степени принадлежащей к этой семье.
Виктория деловито выбирала ткани для своего траурного гардероба и готовилась к покупке небольшого собственного дома из того содержания, которое пообещала ей Миртл.
— Думаю, в Брайтоне, — небрежно заявила она, словно над столом, где они ужинали, не было атмосферы неловкости. — Лондон слишком озабочен Брачным рынком. А я уже покончила со всем этим.
Все остальные просто на мгновение взглянули на нее, перед тем как вернуться к ковырянию еды на своих тарелках. Планы Виктории по поводу ее элегантного вдовства только сделали ужин еще менее аппетитным.
Миртл, бледная, но спокойная, заявила о своем намерении немедленно уйти.
— Все это меня измотало, — сказала она. Затем поднялась и начала медленно ковылять к двери. — Думаю, я могла бы поехать на лечение в Бат. Вы приедете навестить меня, не так ли?
Вилла кивнула и улыбнулась, но Натаниэль рядом с ней ничего не сказал, только пожелал доброй ночи своей тете. Затем, через несколько мгновений он встал, бросил салфетку на стол и покинул Виллу, всего лишь быстро поцеловав ее в макушку.
Оставив Виллу одну за длинным, пустым обеденным столом. Ничего не оставалось, как пойти спать — в свою собственную комнату. Одной.
— Как это и должно быть, — снова напомнила она себе. Она не его жена. Он не ее муж.
Конечно, он никогда по настоящему не хотел быть им. Она поймала его в ловушку, как кролика, в точности, как он поддразнивал ее. Нежеланная добыча.
Стоило обратить внимание на то, как он оставил ее сегодня. Теперь Натаниэль был героем. Его имя было очищено. Его будущее было настолько полным возможностей, насколько раньше — отсутствием этих возможностей. Ему больше не нужна ее поддержка. Она больше не была безопасным приютом в его изоляции.