Это влечение было почти на грани того, что он мог вынести. Одну ночь, умолял он себя. Все лишь одну ночь любовного забвения, прежде чем он отошлет ее прочь от себя. Одну ночь, чтобы навсегда наполнить себя теплом.
Но будет еще хуже ощутить мимолетное тепло во время холода. Это потрясет его, заставит его страдать от потери и дрожать еще больше, когда тепло уйдет. Это убьет его — если он попробует прикоснуться к ее теплу, только для того чтобы быть вынужденным отступить обратно в свое заснеженное уединение.
Это, несомненно, уничтожит его.
Он должен идти. Его ожидают в Палате.
Держа свои руки при себе самым благопристойным образом, он покинул свою жену, прикоснувшись к ее губам самым наилегчайшим поцелуем.
Палата в пыльных глубинах Вестминстерского дворца не изменилась с того времени, когда Натаниэль последний раз был там — возможно, в ней еще больше стало пахнуть плесенью. Натаниэль был совершенно уверен, что Лев снова курил здесь. Хотелось надеяться, что нос пожилого премьер-министра не почует этого запаха.
Натаниэль уселся на место Кобры. Сокол и Дев уже были здесь, так же как и лорд Ливерпул, который однажды был Коброй, до того, как «понизиться» в должности и стать премьер-министром Англии.
Конечно, Ливерпул не сидел за столом, хотя Натаниэль заметил, как пристально он рассматривал стул Кобры. Неужели ему показалось, что в глазах премьер-министра мелькнула неясная тоска — или его просто расстроила пыль, покрывавшая резное дерево?
Натаниэль был отлично осведомлен о том, что он был вторым по значению кандидатом на пост Кобры. Далтон Монморенси, лорд Этеридж, был избран преемником Ливерпула. Премьер-министр все еще не простил Далтона за то, что тот снял с себя полномочия Кобры и возглавил Клуб Лжецов, когда Саймон Рейнз решил уйти оттуда из-за своей леди.
Тем не менее, второй в очереди или нет, Натаниэль был сейчас Коброй, со всей властью и обязанностями, которые даровала ему эта должность. Ему выпала ошеломляющая честь наряду с непосильным бременем, но ничто и никогда не могло убедить Натаниэля, что это не стоило каждого часа его глубокого позора. Он был Коброй, без сомнений и сожалений.
Ливерпул обратился к Тройке.
— Сэр Фостер может попытаться наладить контакт с Коброй самостоятельно. Он сбежал перед последним противостоянием, так что он может не знать, как «Рыцари Лилий» встретили свой конец. Он все еще может полагать, что Кобра лоялен по отношению к французам, — он направил свой пристальный взгляд исключительно на Натаниэля. — Вы могли бы вести себя соответственно в публичных местах. Это должно убедить его, что он может приблизиться к вам.