— Это была твоя мать? — спросила она.
Ее голос очевидно возвращался, но все еще был хриплым и низким. Он нашел это очаровательным и отвлекающим, хотя гнев все еще кипел в нем.
Он криво усмехнулся ей.
— Да, это была неизменно полная материнской любви Виктория.
— Ты не представил меня.
Ох, черт.
— Вилла…
Миртл повернулась, чтобы в удивлении уставиться на него.
— Он этого не сделал?
— Нет. Он даже едва объяснил мое присутствие дворецкому.
— Ох, Таниэль, — разочарование в голосе Миртл было очевидным.
Лицо Виллы оставалось совершенно невыразительным. Натаниэль внутренне сжался.
— Это не то, о чем ты думаешь, Миртл.
Она посмотрела на него, прищурив глаза.
— Ты стыдишься этой прекрасной девочки, Таниэль? Ты на самом деле стыдишься того, что подумает твоя семья?
— Нет, — быстро выпалил в ответ Натаниэль. — Я стыжусь вовсе не Виллы!
Медленная, широкая улыбка зажглась на лице Виллы.
— Я знала это. Я прощаю тебя, — она быстро поцеловала его в щеку, и Натаниэль успел уловить лишь дуновение жасмина и сладкий аромат женщины, перед тем как она выпустила его руку и снова села за стол.
Она взяла вилку и принялась за свои яйца, сделав при этом всего лишь маленькую гримасу, несмотря на тот факт, что еда к этому моменту должна была совершенно остыть. Как обычно, ни на что не жалующаяся Вилла.
Натаниэль поднял колокольчик для слуг. Когда незамедлительно появился лакей, Натаниэль приказал принести для всех троих свежие блюда.
Вилла наблюдала, за манерой обращения Натаниэля со слугами. Он был рожден для этого. Рожден, чтобы прислушивались к его малейшему желанию. Рожден для роскоши и комфорта, для жизни в этом огромном, элегантном доме.
Что касается Виллы, то она не могла смотреть на эти мили отполированных полов без того, чтобы ее колени не начали ныть от симпатии к тем, кто должен был часами натирать их воском.
Была внесена новая тарелка, от которой шел пар, и Вилла с изумлением обнаружила, что ее содержимое в точности соответствует тому, что она выбрала раньше, точно в таком же количестве, какое она положила себе вначале, вплоть до злополучного рогалика.
Было замечательно, что к ней проявляли такое внимание. Однако она не могла не оглядеться по сторонам — у нее было жутковатое ощущение того, что за ней пристально наблюдают.
— Вилла, что касается того, чтобы отвезти тебя обратно в Дерритон… — он немного поковырял еду, уставившись в свою тарелку. Вилла положила вилку, внезапно почувствовав, что она не уверена, голодна ли она, в конце концов.
— Да, Натаниэль?
— Мой отец болен, — его голос был настолько невыразителен, что Вилла еще острее ощутила его боль. — После того, как мы поженимся, мы останемся здесь на некоторое время. Если бы я уехал, даже только для того, чтобы сопровождать тебя в…