Вскоре над поляной появился самолет-разведчик. Он летел низко. Василий Горбушин не утерпел и схватился за противотанковое ружье.
— Обожди, посмотрим, что он будет делать, — сказал ему Беляев.
После второго круга гитлеровцы подали летчику какой-то сигнал красной ракетой в нашу сторону. Беляев не утерпел и тоже пустил в сторону немцев такую же ракету. Немцы повторили сигнал. Беляев не остался в долгу.
Огонь с обеих сторон несколько ослаб, шло наблюдение за поединком двух ракетчиков. Сбитый с толку летчик не знал, по-видимому, что делать. То он пролетал над нашими окопами, то, наоборот — там, где концентрировались каратели. А одинакового цвета ракеты взлетали то с одной опушки, то с другой. Наконец летчик не вытерпел и улетел.
— Ну, наигрался? — с ехидцей в голосе спросил Лучин Беляева.
— А что?
— Разрешил бы Горбушину пяток патронов израсходовать, он бы обязательно свалил «костыль» на землю. Фейерверк вышел бы лучше, чем от твоих ракет.
Лучин и дальше продолжал бы распекать Беляева, но прибежал связной.
— Из деревни Остров снялись две роты эсэсовцев и на автомашинах едут сюда, — запыхавшись, доложил он.
— Когда снялись?
— Час назад.
Минут через десять прибежал еще один связной. Он сообщил, что каратели оставили место засады на тропинке, ведущей к деревне Толстое, и тоже двигаются сюда.
— Что же, и мы подтянем сюда отряд Шелякина.
Подкрепление подоспело вовремя. Отряд Шелякина влился в число обороняющихся в тот момент, когда подразделения карателей, состоящие исключительно из эсэсовцев, начали четвертую атаку. Они шли, как на параде, не пригибаясь, в касках, автоматы наготове, без перебежек, шли по трупам, переступая через раненых.
— Психическая, как в «Чапаеве», — успел шепнуть Миша Девяшин своему помощнику, — коробок сколько?
— Три. Хватит?
— Хватит.
Волны атакующих катились одна за другой. Они становились все ближе и ближе. Уже четко вырисовываются ремни, пуговицы, пряжки.
— Огонь! — подал команду Лучин.
Первую волну атакующих партизанские пулеметы и автоматы смели начисто. Вторая с криками пустилась бежать к нашей обороне, достигла середины поляны и тоже была скошена. Теперь на опушку надвигалась третья волна.
От непрерывной стрельбы раскалились стволы автоматов, кипела вода в кожухах пулеметов, а каратели продолжали усиленно атаковать и обстреливать опушку леса.
Но вот выстрелы становятся все реже и реже. К концу дня они утихли.
— Кажется, все. Сегодня немцам не до нас, — сказал Лучин.
— Утром начнут снова, — ответил Сазанов.
Они стояли около своего шалаша, куда то и дело прибывали командиры и комиссары отрядов, чтобы доложить о результатах дневного боя.