В трех больших котлах, издавая отвратительную вонь, клокочет с шипением адская смесь. Мыловар достает черпаком на длинной ручке пахучую жидкость и разливает в остродонные формы. Сутулый, с запавшей грудью, тощий, он весь лоснится, как эфиоп, будто сейчас окатил себя из черпака. Настолько, смешавшись с копотью от костров, въелся в его кожу зловонный жирный пар.
— Это будет лучшее, твердое мыло, — поясняет Сейфи-Сабунгар с довольной улыбкой. Зубы у него сверкают, точно ком снега в обуглившейся коряге. — А то — жидкое, хуже, — он небрежно обводит рукой большие горшки, что из другого котла наполняет мальчишка лет десяти.
Невеселое детство.
— Читать, писать умеешь?
— Нет. Откуда?
— Приходи ко мне, научу.
— Рад бы! Некогда.
— Хоть раз в неделю.
— Посмотрим.
У этого, из бедного предместья, нет времени бегать по улице, стуча в лохань.
— Как тебя зовут?
— Али.
Омар научит его читать и писать. Позже Али переберется в Тус. Его внук Насир ад-Дин ат-Туси станет знаменитым математиком, последователем Омара Хайяма.
Сейфи:
— Пахнет, конечно, не совсем…
Омар взял грязно-серый конус, понюхал. Лицо у него исказилось.
— Хорошо пахнет! — сказал он удовлетворенно. — Пойдем, почтенный, в сторонку.
Оставив убогое предместье, они завернули за угол городской стены и окунулись в свежий ветер, что дул с полей со стороны цитадели, стоявшей в Нишапуре вне городской черты.
— Как справляетесь? — Омар вздохнул полной грудью, на глазах заблестели слезы.
— Товар, слава богу, расходится. Старший сын ездит в степях по кочевьям, скупает за медный грош всякую падаль. Мы, известно ли вам, господин, варим мыло, с добавлением соды, из дохлой скотины.
— Известно.
— С младшим сыном дома хлопочем. Одна беда: тесно у нас! Мыло — средство новое, на него растет спрос. Раньше йеменской глиной стирали. Поставить еще три-четыре котла, дело пойдет совсем хорошо. Но в предместье, видите сами, застроен каждый локоть земли. Эх! Мне бы туда, к Большому базару… — Он с тоской поглядел на исполинские стены, за которыми гудел крупный торговый город.
Омар, помедлив:
— Купи у меня… усадьбу. Хороший дом. Двор просторный. Десять котлов можешь поставить. Знай себе, кипяти день и ночь свое ароматное варево.
— Это где? — встрепенулся Сейфи-Сабунгар.
— Как раз возле Большого базара.
— Сколько?
— Четыре.
— Э! — Сейфи-Сабунгар махнул рукой. — Тогда нам не о чем и говорить. Откуда у меня столько денег?
— Уступлю… за половину.
— Что так? — удивился мыловар.
— Я, как лекарь, — важно изрек Омар, — большой ревнитель чистоты. А что чище мыла? Оно, так сказать, ее главный знак.