— Жень, — чуть толкнул ее локтем в бок Дима, — ты жить хочешь?
Она вздрогнула и кивнула головой.
— И я тоже, — рассмеялся Дима. — Пошли, Коростелева?
Он поднялся со ступенек и протянул ей руку. Они подошли к дверям.
— Пойдем, сирота, — скомандовал Дима Дескампсу.
Оливье едва стоял на ногах. Он продолжал опираться спиной о стену, пот стекал у него со лба, капал с бровей и с носа. Дима открыл дверь и вытолкал Дескампса наружу. Потом закинул на плечо сумку и кивнул Жене головой, приглашая ее выйти из бунгало.
* * *
Странная процессия двигалась по острову: впереди деревянной походкой вышагивал связанный Оливье Дескампс, за ним осторожно ступала по вязкому песку Женя, замыкал колонну — Дима. Когда Оливье падал — а падал он часто, — Дима выходил вперед и, чертыхаясь, помогал Дескампсу подняться. Когда он наклонился над ним первый раз, Женя заметила, что на Димином плече болтается сумка Оливье и еще какой-то длинный узкий предмет в чехле.
«Неужели, неужели он прав?» — думала она в замешательстве. Ей отчаянно хотелось обнаружить хоть какие-то контраргументы тому, что сказал Дима. Но ни одного существенного, логически обоснованного возражения не нашлось.
Хотя все чувства Жени были против Диминых слов. «Получается, — поднималось в ней жаркое возмущение, — мною просто воспользовались… Ну да! Я же с самого начала знала, что это так! С чего я теперь-то разозлилась?»
От бунгало они прошли метров двести и вышли на другой стороне острова — чуть правее места, где стоял «Гриффин». Небольшой насыпной пляж с белым песком и минимум пляжного оборудования: пара шезлонгов, тент и небольшой плетеный шатер для переодевания.
К берегу на полных парах неслась небольшая моторная лодка. Женя вопросительно взглянула на Диму, и тот утвердительно кивнул:
— Да, это за нами.
Моторка подошла практически к самому берегу. Из нее ловко выпрыгнул загорелый жилистый мужчина лет тридцати с характерной восточной внешностью — курчавые волосы, горбатый нос, пронзительный взгляд карих глаз. Он мельком взглянул на Женю и буквально впился глазами в лежащего на песке Оливье.
Вместе с Димой они схватили Оливье за руки, за ноги — словно бревно — и закинули в лодку. Вновь прибывший мужчина запрыгнул следом и сразу же завел мотор. А Дима подхватил Женю на руки и бережно усадил в лодку.
— Вот, Женя, — сказал Дима, залезая в уже отплывающую лодку, — это Ахмед, прошу любить и жаловать.
— Очень приятно, — кивнула Женя мужчине за штурвалом, но тот продолжал вести и даже не повернул головы в ее сторону.
— Не обращай внимания, — произнес Дима. — Он немного диковат, но дело свое знает.