— А пока ты там в ванной валандалась, Юрка звонил, — объявил муж, едва жена вернулась на кухню. — Что-то у него опять вроде какая-то засада приключилась…. Так ты бы перезвонила ему, что ли.
Ада, наливавшая себе кофе, изумленно обернулась и тут же зашипела: темно-коричневая обжигающая жидкость неловко плеснула из чашки на руку. Больно, черт! Петькин голос звучал равнодушно, он сам старательно смотрел в сторону, его холеная рука любовно разглаживала тяжелую резную дверцу кухонного шкафа, и все это настолько не вязалось с недавним прочувствованным монологом о социальной опасности людей, не знающих правил поведения при общении с масленкой, что Аде стало… как-то не по себе! Проблемы племянника Юры последнее время возникали, как черт из табакерки, причем с завидной частотой.
— А что он сказал? Что именно? — попыталась уточнить она. — Юрик что тебе говорил? Что за засада-то?
— Да не в курсе я, — раздраженно перебил ее муж, — некогда мне было с ним лясы точить.
— А что, просто спросить было сложно?
— Вот я сейчас всё брошу и начну выяснять, что там на него опять рухнуло! — проворчал Петька, демонстративно утыкаясь в позавчерашнюю газету.
Подчеркнутое раздражение тоже показалось Аде странным и наигранным. Однако, на полноценный допрос времени не оставалось. «Вечер утра мудренее», — пробормотала она и выскользнула в прихожую.
Петька проводил жену взглядом, вдруг ставшим очень внимательным. Вот так-то, подергайся, любимая! Ягодки впереди, ты надейся.
Ада судорожно искала серые туфли, которые, по замыслу, подходили к сегодняшнему костюму, когда раздался звонок в дверь. Без пяти восемь утра, кого там принесла нелегкая?
Да уж, утро из разряда заурядного и повседневного обещало перейти в категорию выдающегося. На пороге стояла свекровь. Прямая спина, властный взгляд, плащик от Луи Вюиттона, зонтик от Фенди, императрица-мать пожаловала с визитом, нет, государь-император Николай Павлович собственной персоной!
— Доброе утро, Ариадна, — четко выговаривая слова, произнесла свекровь. — Я могу войти? Ехала мимо, ужасные пробки, — секундная пауза. — Что мой сын? Мне надо его видеть. Подай нам, пожалуйста, кофе.
На Адиной памяти такой нужды в семь пятьдесят пять утра не возникало ни разу. Собственно, в другие часы ее тоже не возникало. Время общения с отпрыском было строго регламентировано: ужин в среду — у Антонины Васильевны суаре! — и вечерний чай в воскресенье. Ураган, землетрясение, самум, эпидемия лихорадки Эбола — не волнует, будьте любезны придти! Ада тихо стрелялась, особенно по средам. Светское мероприятие начиналось в восемь, заканчивалось со всеми церемониями к двенадцати. Вставала Ада каждый день в половине седьмого, и самой большой мечтой у нее было ложиться спать в десять. Лучше в полдесятого. Но муж Петька, как и его маменька, человек светский, без тусовок и массовок хиреет и бледнеет; жена же обязана сопровождать мужа в нелегком плаванье по светским же омутам и протокам, а иначе что это за жена, скажите на милость?!