Пока они шли, он раздумывал об инструменте для копания, и когда они, наконец, остановились, он с претенциозным поклоном преподнес ей свой монокль. Она казалась нерешительной.
- Оправа несколько затуплена, - сказал он. – Но она может пригодиться.
- Однако, его, скорее всего, никогда больше нельзя будет использовать в качестве монокля, - сказала она. – Но, может быть, это и к лучшему. По-моему, нет ничего более невежливого, чем разглядывать леди через стекло.
- Но это может быть удивительно занятным, Кэролайн, - сказал он. – И довольно устрашающим тоже. Для того чтобы обескураживать честолюбивых мамаш, нет ничего лучше, чем монокль и надменная поза.
Она положила монокль на песок и сняла шляпку.
- Не могу поверить, - сказала она. – Чтобы вокруг Вас было множество амбициозных мамаш, которых Вы могли бы отпугнуть.
- Хм, как некрасиво, - сказал он. – Вы были бы поражены, Кэролайн. Титул, состояние и перспективы помогают найти оправдание для множества грехов.
Он снял свой сюртук и закатал рукава рубашки. И они поставили перед собой задачу превратить одну особенно плоскую и скучную часть берега в огромный замок, достаточно прочный, чтобы выдержать атаку прилива. Они работали вместе в течение пятнадцати минут в полной тишине, пока он не присел, чтобы снять сапоги и чулки.
- Нет никакого смысла портить их вместе с вполне пригодным моноклем, - сказал он, когда Кэролайн прервала работу, чтобы взглянуть на него. – Кроме того, насколько я помню с детства, нет ничего более восхитительного, чем ощущение песка между пальцами ног.
- Ох, - со вздохом сказала она. – Я пыталась игнорировать схожие воспоминания.
И ее туфли и чулки были отброшены прочь. Некоторые из ее шпилек выпали из волос, так что они походили на великолепный пышный темно-рыжий нимб вокруг ее головы.
Полчаса спустя, разгоряченный, липкий и измазанный в песке, виконт сел на корточки, чтобы рассмотреть их творение. Он не мог припомнить другого часа, когда бы получал большее наслаждение. Что было странно и нелепо. Кэролайн сидела на коленях, одна ее щека почти касалась песка, так как в этот момент она трудилась своими изящными пальчиками над аркой ворот. Один локон ее волос тянулся по песку. Ее ягодицы были красиво и соблазнительно приподняты. Он мог бы протянуть руку и погладить их, но не стал этого делать. Она явно наслаждалась тем, что делала.
В промежутках между моментами молчаливой сосредоточенности они рассказывали друг другу о своем детстве. Он рассказал о происшествиях и выходках, о которых не вспоминал годами.