– А почему теперь ты шепчешь?
– Ника после купания уснула, ослабела, наверное, очень.
– И чего ты затеялась дите перед дорогой купать? Да еще и голову мыть? Куда вы теперь, ведь простудится Никуша! – Суслик давно отмер и суетился теперь вокруг нас, не выпуская, впрочем, из лапок пачку памперсов.
– Не простудится, я ее потеплее одену, да и в машине тепло.
– Может, все же скажешь, куда едешь, а? – с надеждой посмотрела на меня домоправительница. – Я ж изведусь тут без вас!
– Не надо изводиться. – Я дотянулась до румяной тугой щеки и от души чмокнула ее. – Ты лучше готовься Лешу встречать, он ночью либо рано утром объявится. Передай ему, пожалуйста, что я обязательно ему позвоню, как только доберусь до места. Сам пусть не звонит, я ведь за рулем буду, да и Нику разбудит.
– Господи! – Памперсы взлетели вместе с попытавшимися всплеснуться руками. – Это куда ж ты собралась, если ночью еще ехать будешь?! Сейчас ведь только половина четвертого!
– Нет, ну ночью я надеюсь уже быть на месте, это я так, оговорилась. Короче, хватит болтать, помоги лучше собрать Нику. Кстати, теперь поняла, зачем были нужны памперсы?
– А откуда ты знала, что ребенок заснет? – Да уж, дурой бабу Катю не назовешь.
– Я же сказала – хватит болтать! – изящно ушла я от ответа.
Да, не буду скромничать, дипломатичность – одна из моих сильных сторон. Или коньков. Если только горбунков.
Как-то так вдруг получилось, что меня ловко оттерли могучим плечом от процесса сбора Ники в дорогу. Спорить и, сопя, пытаться, в свою очередь, сдвинуть с места все девяносто пять плотных хохлушковых килограммов я не стала. Во-первых, весовые категории разные, это все равно что поединок Кости Цзю с Николаем Валуевым, а во-вторых, мне тоже надо было переодеться. И прихватить с собой то, что Катерина по незнанию вряд ли положила в сумку. А может, и положила, надо проверить.
Нет, конечно. Последние дни февраля, в окно уже заглядывает сырой и влажный март, в Москве давным-давно вместо полноценного снега липкая слякоть, и, разумеется, теплые высокие снегоходы, сверху затягивающиеся шнурком, убраны в гардеробную. И мои, и Лешкины, и Никины.
Я вытащила еще одну большую сумку и сложила туда все, что может понадобиться на заснеженном лесном хуторе.
Да, мы едем к деду Тихону. Он смог справиться с порчей, наведенной бокором на Мая, справится, я верю, и с самим бокором.
Теперь я понимала, что произошло тогда в ветеринарной клинике. Май, безумно обрадовавшийся появлению любимой малышки, не сумел правильно среагировать, когда почувствовал затаившееся внутри Ники зло. Он действовал инстинктивно, по-звериному: видишь врага – убей его первым. Пес, участвовавший в собачьих боях, так привык. Но Май, преданный и любящий Май, в последний момент сдержал зверя внутри себя, и его гигантские клыки не причинили малышке ощутимого вреда.