Отец, пожалуйста, прислушайся к маме, прошу тебя!
Может, попытаться дотянуться до отца мысленно? Или хоть до кого-то из унганов? Или до мамбо?
Франсуа зажмурился и мысленно собрал свою силу в один светящийся шар, вернее, шарик, сил у него пока немного. Получалось, если честно, так себе, навыков почти не было. Зато было яростное, безумное желание предупредить своих о затаившемся зле.
И Франсуа отправил в пространство свой шарик, пульсирующий кровавой надписью: «Бокор жив!» Он представил себе лица отца, остальных унганов, мамбо Жаклин. Вы слышите меня?! Отзовитесь!!!
Слепящий взрыв в голове, на мгновение мелькнуло удивленное лицо мамбо, а потом навалилась тьма.
Из которой его вытряхнули довольно бесцеремонно – пинком под ребра.
– Ишь, дрыхнет, гаденыш! – Очередной пинок, более сильный. – Отдыхает, видите ли! Сволочь!
– Потише, Абель. – О, и просто Жак опять здесь. Или он живет в этом доме? – Ты же ему ребра сломаешь, а хозяин велел парня пока не уродовать.
– Так ведь я из-за этого… полночи по чердаку на цыпочках шарился, хлам по местам расставлял. Еще бы кто подсказал, где те места были! Пришлось самому соображать, а вдруг что не так сделал? Хозяин опять рассердится, и все из-за него! – Теперь досталось ноге. – Вставай!
– А ты, смотрю, храбрец, каких мало, – криво улыбнулся Франсуа, поднимаясь. – Как отважно сражаешься с лежащими противниками!
– Чего-о-о? – угрожающе протянул громила. – Жак, он что, меня трусом только что назвал?
– Не слышал, – старикашка злобно сверкнул глазками на Франсуа. – А ты, щенок, не нарывайся лишний раз, иначе я Абеля не удержу.
– Не волнуйся, заражена пиписка носорога, я и без тебя справлюсь. – Франсуа на всякий случай прислонился спиной к стене и в темпе прогнал все мышцы, готовясь к атаке здоровяка.
Но тот вдруг согнулся пополам от хохота, тыча в просто Жака пальцем и повторяя эпитет, которым старикашку только что наградил пленник. Понравилось, видимо.
А вот владельцу антикварной афролавки – не очень. Вернее, совсем не понравилось, если судить по перекосившейся физиономии. Он снова вытащил свой любимый аргумент и ткнул им в сторону Франсуа (пистолет, господа, пистолет, других аргументов в столь почтенном возрасте нет):
– Заткнись, паршивец! Скоро тебе будет не до смеха, особенно если твой отец начнет упрямиться. Его ведь, – мерзкий смешок, – придется как-то убеждать. И делать это будет вовсе не костолом Абель.
– Чего сразу костолом-то! Я ж ему пока ничего не сломал! – проворчал громила, держась на всякий случай подальше от верткого и прыгучего парня.