Ну, я не стал никого разочаровывать. Даже не дематериализовал плавсредство, как сперва хотел, а оставил его на берегу. Поставив караул из городских гвардейцев – их тоже набежало немало, побросав прочесывать переулки.
– И когда мы отправимся в путь? – поинтересовался Бусола на прощание.
По нему-то видно было, что он готов – хоть сейчас. Но вот про себя бы я такого не сказал. Потому договорились, что, если ничего не изменится – хотел бы я сам знать, что имею в виду; или нет, лучше не надо! – то выедем завтра поутру. На чем и расстались. Бусола отправился к себе в Торговую палату, а мы – в гостиницу.
Точнее – это Элизабет с Пашкой я отправил туда. Сам же, вспомнив про желание пообщаться с работорговцем, продавшим мне Элли, ухватил первый подвернувшийся патруль и двинул на рынок.
В общем, как оказалось, зря. Ну, не то, что совсем зря… И даже никаких детективных подробностей в данном походе не возникло. Ну, типа – купец не исчез таинственно, не отстреливался из лучевого ружья, когда мы пришли его брать. И даже не юлил глазами, разговаривая со мной.
Одним словом, мои криминалистические подозрения никак не подтвердились. Честный торговец, конечно, признался, что купил странную рабыню не совсем законным путем у не совсем законных продавцов прямо здесь в Терете. Но поскольку данное действие не было под запретом – причем не только здесь, но и везде на просторах Дворанны – то он и не опасался в нем признаться. Мелкие разбойники, бароны (которые тоже разбойники) и даже купцы иногда не чурались ловить и продавать в рабство тех, кто побезответней. В данном случае – чокнутую чернокожую девку, неизвестно откуда взявшуюся. Купец, конечно, навел сперва справки, попытавшись выяснить, кто она такая. Но поскольку (еще бы!) никто судьбой странной рабыни не озаботился, то он имел полное право поступать с ней так, как заблагорассудится… Очень так обстоятельно и доброжелательно поступил по здешним меркам, кстати говоря…
Он бы, может, еще мягче обошелся – а может и наоборот, мн-да… – если бы мог объясниться с ней. Но к его досаде, приведенная местными «фаворитами луны» девица ни слова не понимала по-человечески. Сама же изъясняясь вовсе на каком-то тарабарском языке. Что и навело почтенного торговца на мысль о том, что товар не совсем кондиционный. А то, как она себя вела в бараке, и вовсе заставил усомниться в целесообразности приобретения: не зная языка и правил обхождения с экзотической штучкой, негоциант попросту усомнился в том, сможет ли он куда-нибудь ее довезти в товарном виде. И, понапрягав немного свой моСк, этот Себастьян Перейра решил ухватить хотя бы шерсти клок с непонятного экземпляра слабой половины рода человеческого. Продать, то есть, за ту цену, которую удастся сторговать прямо здесь. Ну и – продал… Н-да… О темпора, о морес… Вот дать бы им возможность с Элизабет пообщаться.