Джек стоял у кромки воды. Индия заметила, какой весь напрягся, едва завидев ее. В воздухе, теплом и пряном, чувствовался солоноватый привкус моря.
— Почему ты никогда не спишь? — спросила Индия, подойдя к нему почти вплотную.
В глазах Джека промелькнул легкий отблеск улыбки.
— Иногда сплю.
— Это из-за того, что случилось на Ракайа, да?
Джек не ответил, но по тому, как он сжал зубы, по тому, как вздулись мышцы у него на шее, Индия поняла, что не ошиблась.
— Расскажи мне, — попросила она. — Расскажи, как умерла твоя жена.
Джек отвернулся от нее, и его взгляд устремился к горизонту, туда, где волны неистово бились о рифы.
— Тебе не понравится мой рассказ.
— Все равно. Расскажи.
Обернувшись, он через плечо бросил на нее хмурый, пронизывающий насквозь взгляд.
— Хочешь послушать? Хочешь знать, как три моряка с «Леди Джулианы» жестоко насиловали несчастную островитянку, пока она не умерла?
Индия почувствовала приступ тошноты.
— Это была твоя жена?
— Нет. Другая деревенская девушка. Островитяне отнеслись к этому очень серьезно. Видишь ли, они считали, что остров безраздельно принадлежит им и они могут вершить правосудие над непрошеными гостями по своим законам.
— Они убили матросов?
— Да.
Если бы это случилось в Англии, наказание было бы не менее суровым, но Индия понимала, что капитан «Леди Джулианы» наверняка смотрел на это дело с другой точки зрения. В его представлении враждебные туземцы убили трех британских моряков.
— А капитан… — срывающимся голосом спросила она, уже жалея, что вызвала этого человека на откровенность. — Что сделал капитан?
В глазах Джека полыхнул страшный, смертельный огонь, потом взгляд стал снова холодным и жестким.
— Он выстроил тридцать человек в шеренгу и велел им открыть огонь по поселению. Они расстреливали мужчин, женщин, детей, всех без разбора. Спастись удалось не многим — тем, кто добежал до леса. Тиана не могла быстро бегать: через месяц должен был появиться на свет наш второй ребенок. — Джек судорожно вздохнул, затем быстро проговорил: — Она была на девятом месяце, а они просто пристрелили ее как бешеную собаку, так, как будто она никто. Впрочем, для них она и была «никто».
— Я не верю, — выдохнула Индия, но когда эти слова сорвались с ее губ, она уже знала, что все сказанное им — правда. Она просто не хотела в это верить.