Общее замечание: действительность мифа развертывается на более высоком уровне (в плане четырех космических стихий), нежели современная жизнь. Мы "опускаемся" во всё более фиксированную и "прямолинейную" стихию плотной земли, что определяет горизонт нашего мировоззрения. Статичность нашей хронологии, равномерность времени, комплекс "точности", аналитико-кумулятивный метод исследования ни в коем разе не годятся для детерминации параметров мифа. Мы привыкли к предестинации: выезжая на поезде из пункта А в пункт Б, мы погружаемся в объятья Морфея абсолютно уверенные в будущем — скидка делается лишь для несчастного случая, либо сбоя расписания. Подобная уверенность дает нам точную проекцию прошлого и будущего, дает возможность рассуждать о недомоганиях Вольтера или перспекции клонирования. Ничего такого не было на более высоком (в упомянутом смысле) уровне бытия. Епископ Олаус Магнус в "Истории северных стран" (1555) рассказывает вполне достоверную историю, как норвежский обыватель заснул в Норвегии, а проснулся в Исландии. Действительность мифа — греческого или кельтского — развертывается в птолемеевской вселенной Океаноса, не на terra firma Меркатора, уточненной Галилеем и Ньютоном. Теперь дадим слово Григорию Бондаренко: "Герой повести Финген мак Лухта обычно встречал каждую ночь на Самайн (1 ноября) на склоне хребта Друйм Финген, что в современных графствах Корк и Уотерфорд в Мунстере. И каждую ночь на Самайн женщина из сида по имени Ротниам ("Небесное Колесо", Fortuna?) рассказывала ему удивительные истории о событиях в Ирландии. В ночь рождения Конна она поведала о происходящих чудесах. Появление рек, озер, пяти дорог и пяти деревьев знаменовали некую вторичную космогонию, сопровождающую рождение Конна…Конн Кетхатах согласно традиции был одним из первых верховных королей Тары…"
Автор вводит нас в курс дела, но нам от этого не легче. "Время и пространство, — пишет он далее, — в мифологии и литературе тесно переплетены. Эта глубокая связь временных и пространственных отношений, отраженная в мифологических текстах, может быть названа мифологическим хронотопом. Термин основан на эйнштейновской теории относительности…" При всем уважении к виртуозным математическим спекуляциям Эйнштейна, непонятно, причем здесь мифический континуум сакральной ночи, равно как загадочный зверь хронотоп, открытый Бахтиным. Это не дефект специально Григория Бондаренко, но вообще современных исследователей мифа. Далее: "Все чудеса ночи рождения Конна…проявляются на горизонтальном пространстве Ирландии из некоего скрытого пред-существования, в котором нет ни времени, ни пространства. Это пред-существование по-древнеирландски называлось sid…" Далее узнаем — этот самый "сид" есть место потустороннее. Наберем еще немного материала. "Самайн" — это самая темная и холодная ночь в году, когда сиды открыты, и разнообразные злобные, и не очень, существа появляются из потустороннего мира, который может быть всюду найден сокрытым. Сама ночь перед проявлением чудес, перед их появлением на свет символизирует изначальное пред-существование, из которого должны появиться все чудеса". И последнее: "Сиды были открыты всю ночь, и злые силы хаоса господствовали в мире." И еще чуть-чуть: "Мифологические объекты появляются из трансцендентного пред-существования…" Трансцендентного или трансцендентального? Разница есть, поскольку Шеллинг и Кант лет двадцать спорили на эту тему. Понятий сугубо абстрактных не бывает, всегда есть точка конкретного. Представим бурную реку в пустыне, переправиться на другой берег — ни возможности, ни сил. В таком случае, другой берег следует назвать "трансцендентным". Но если, скажем, есть деревья для понтона или плота — тогда другой берег трансцендентален, то есть доступен сложному достижению.