— Значит, они в курсе вашей работы?
— В самых общих чертах, не считая Дугласа.
Аллейн взглянул на подчеркнуто ясный, словно решивший остаться вне подозрений, пейзаж.
— Итак, начинаем расследование, — произнес он и через минуту добавил: — Вы понимаете, что мы должны будем идти до конца?
— Я думал об этом.
— Считаю, что обязан вас предупредить. Вы пригласили меня, но как государственный служащий я теперь обязан завершить следствие, даже если вы передумаете.
— Ясно.
— Итак, — промолвил Аллейн, — я предупредил вас.
— Сейчас, по крайней мере, — сказал Фабиан, — я накормлю вас хорошим обедом.
— Значит, вы хозяин?
— Ну да. Разве вы не знали об этом? Артур оставил Маунт Мун мне, а Флосси завещала свои деньги Дугласу. Можно сказать, что хозяев двое, — ответил Фабиан.
Постройкам Маунт Мун было восемьдесят лет, а это немалый возраст для дома. Он был выстроен дедом Артура Рубрика из досок, привезенных на телегах с волами. Сначала дом имел всего четыре комнаты, но постепенно число их удвоилось благодаря неустрашимой миссис Рубрик, для которой расширение дома была равносильно прибавлению в семействе. Дом носил отпечаток сходства с Соммерсетширом, который дедушка Артура оставил своему брату, менее склонному к поиску приключений. Викторианские конюшни и неизбежные оранжереи в сочетании с небольшим количеством портретов и избытком мебели позволяли безошибочно проследить британское происхождение семьи. Сад был задуман в ностальгическом стиле, с презрением к большим расходам и в расчете на естественный климат плато. Из деревьев, посаженных старым Рубриком, лишь пирамидальные тополя, сосны и несколько местных видов благоденствовали. Теннисная площадка, словно нарисованная на склоне холма, становилась в жару желтой и пыльной. Воспоминания о Соммерсетской усадьбе были частично материализованы при помощи зимостойких ползучих растений, а там, где это не удавалось, — изгородей из низкорослых тополей. Окна столовой удивленно взирали на эту странную метаморфозу первоначально британского представления об ухоженном саде. Но над этим крошечным пасторальным клочком открывался такой несказанный простор! Плато уплывало в бескрайний багрянец, ограниченный лишь облаками. Над облаками, распростертые в розовой дымке, парили огромные горы.
В первый вечер Аллейн наблюдал наступление темноты на плато. Он видел, как рог Пронзающего Облака сверкал золотом и пурпуром и после того, как менее высокие вершины, словно на них пролили темное вино, утонули, в тени. Он почувствовал, как ночной горный воздух проникает в дом, и с удовольствием вдохнул запах дров, пылавших в открытых каминах. Он снова окинул взглядом обитателей дома.