— Все равно как если б о вас заботился ураган.
Дуглас и Фабиан рассмеялись.
— Вы неблагодарны и жестоки, — вспыхнула Урсула. — Превратить ее в посмешище! И это вы, которые стольким обязаны ей!
Дуглас Грейс возразил, что упреки необоснованны, что никто не любил тетушку больше него, просто при жизни он иногда подтрунивал над ней, и ей это даже нравилось.
Он казался уязвленным и взволнованным, и остальные слушали его смущенно и молча.
— Если приходится говорить о ней, — горячо сказал Дуглас, — давайте, по крайней мере, будем честными. Мы все любили ее, не так ли?
Фабиан передернул плечами, но ничего не сказал.
— Ее убийство было для всех огромным ударом. Мы все согласились на приезд мистера Аллейна. Ладно. Если вам приходится изображать ее посмертно, что лично мне представляется пустой тратой времени, я думаю, нам следует быть искренними.
— Конечно, — сказал Фабиан. — Облегчили душу, спустили тормоза… Но в данный момент очередь Урси, не так ли?
— Ты перебил ее, Фабиан.
— В самом деле? Извини, Урси, — мягко произнес Фабиан. С этими словами он повернулся вокруг собственной оси, положил подбородок на подлокотник ее кресла и самым комичным образом посмотрел на нее снизу вверх.
— Мне стыдно за тебя, — проговорила она не очень уверенно.
— Ты подошла примерно к 1941 году, когда Флосси была в полном блеске своей парламентской карьеры, а мы все отражали этот блеск. Дуглас, оправившийся после ранения, но признанный непригодным для несения дальнейшей службы, живший теперь словно по циклам пастушеского календаря. Терри, повышающая престиж Флосси в качестве стенографистки и секретаря-референта. Урсула, — он умолк на мгновение, — Урсула привносила очарование, а я — комизм. Я падал с лошади и терял сознание на большой высоте, и проваливался в овечьи ямы. Возможно, именно эти оригинальные обстоятельства сильно сблизили меня с моим несчастным дядей, который старался превозмочь приступы эндокардита. Продолжай, Урсула.
— К чему продолжать? Что толку мне пытаться изобразить ее по-своему, когда вы все — все вы… — голос ее прервался. — Хорошо, — произнесла она более твердо, — мы все должны дать отчет о происшедшем, насколько я понимаю. Такой же, как я продиктовала тому монументальному зануде из детективной конторы. Ладно.
— Минуточку! — голос Аллейна прозвучал из затененной части комнаты. Четыре головы, озаренные светом камина, повернулись к нему.
— Существует разница, — продолжал он, — Если я правильно представлял себе методы полиции, вас постоянно прерывали вопросами. Я бы не хотел сводить все к допросу. Я хотел бы услышать об этой трагедии, словно о ней говорят впервые. Ведь моя важнейшая задача — не арест убийцы. Я был направлен сюда, чтобы выяснить, не связано ли это конкретное преступление с беззакониями во время войны.