Легкая быстрая смерть – великий дар.
Значит, Михаил оказался достойным его. Значит, это лучшее, что могло с ним произойти. С нами всегда случается все только самое лучшее, даже если в наших глазах оценка происходящего – ниже плинтуса.
– Сегодня мы провожаем в последний путь талантливого бизнесмена, человека с большим сердцем...
Какой-то чиновник, толкавший речь у гроба, выглядел ужасно – лысый, заплывший. Но послать всю эту кодлу нафиг родственники не рискнули. К тому же многие люди хотели попрощаться с Михаилом, все-таки он являлся фигурой публичной, отказывать, наверное, было бы не правильно.
Но слушать этот бред – увольте.
Я отошла чуть назад, к роскошной ограде и сверкающему граниту соседней могилы.
Слева похоронена мать Панина, а справа он будет лежать рядом с...
Разобрать надпись я не успела. Вдруг заметила, как из-за памятника появляются две едва различимые полупрозрачные фигуры.
– Привет, Наташ. Ну, не грусти! Видишь, привидения все-таки существуют!
Михаил выглядел таким, как в ту ночь, когда мы с ним разговаривали – джинсы, байка, щетина. Но это я отмечала боковым зрением, потому что все мое внимание было приковано к девушке, которую обнимал Панин. Это была я! Моя копия, я ведь знаю свое лицо до мельчайших черточек, и вот в этом, полупрозрачном, они тоже все до единой: морщинки у глаз, родинка на подбородке, ресницы длиннющие, что все это значит, почему мы так похожи?..
– Не бойся!
Вот засранка, и голос такой же...
Пара помахала мне рукой, обошла стоящих, и, кажется, ничего не видящих гостей. Михаил приблизился к гробу, щелкнул себя по носу, хихикнул...
Я схожу с ума, схожу с ума, схожу...
Почему мы так похожи с Дашей? Что это значит – мы потом возвращаемся? Но ведь я же такая вся из себя живая! Или у одной души есть несколько тел? Не понимаю...
– Ладно, не нервничай ты так, – Панин улыбнулся и послал мне воздушный поцелуй. – Я тоже ничего не понимаю. Ну и что!
– Все будет хорошо, – прошептала Даша, еще крепче обнимая Михаила.
Эти двое как срослись, сплелись, не могли отклеиться друг от друга...
Когда они исчезли, вдруг растаяли в воздухе, я отвернулась, чтобы никто не увидел моей счастливой улыбки. Не надо шокировать окружающих, пусть сохраняют верность ритуалу.
Я-то, впрочем, всегда подозревала, что со смертью все очень непросто и не понятно. И, похоже, с нее-то все и начинается...