Французы, кажется, собраны все, нервный Рембо, чувственный Мопассан, гипнотический Бодлер, и, конечно, Бальзак, основательный и подробный. Во внешности Михаила, кстати, есть какая-то болезненная французская страстность, не существующая в парижской действительности. Французы, судя по моей короткой командировке в выхолощенное до последнего микроба тамошнее бюро судебно-медицинской экспертизы, редкостные зануды. Именно литература подарила этой нации розовые закаты, льющиеся в окна мансард; чистое, как настоящая любовь и ускользающая юность, голубое небо; смятые вожделением простыни; тонкие профили; красивые запястья и всю ту декоративную дребедень, которую хочется сделать фоном внезапно воспалившейся страсти. Можно поверить, что именно Панина описывала Франсуаза Саган, покоренная усталыми морщинками у глаз, хулиганской щетиной, растрепанными каштановыми волосами и ртом, выпивающим вино и поцелуи с одинаково небрежным изяществом.
Мне нравится идти по Мишиному миру, подглядывать за его жизнью. В этом есть что-то волнующе-личное.
Мысли, стоп! Да вы очумели! У Михаила уже имеются в наличии две симпатичные бабы, не стоит увеличивать олигархический гарем, и потом он непростительно младше, и я, кажется, на пару сантиметров все-таки выше...
Надо же, а вот следующая полка посвящена Лермонтову. Произведения, критика, биографии. Но вообще русской литературы – в два счета я пробегаю мимо рядов книг – да, здесь больше ее нет, только там, дальше, отсек забит современной российской прозой, интеллектуально-убийственной. Интересно, зачем он читает этих новомодных литераторов? При явном таланте они увлекают читателя в пучину депрессии, решают свои проблемы за счет чужих нервных клеток. Может, я старею, но мне кажется, что роль таланта – показывать свет, придавать сил, вдохновлять.
«Герой нашего времени», «Княгиня Лиговская», сборники стихов... Пожалуй, творческое наследие Лермонтова невелико. Он погиб совсем молоденьким, и не успел написать много.
Мне кажется, я понимаю, почему здесь появились книги этого поэта. Замок Щербатовых – вот причина. Наверное, олигарху стало любопытно, что именно в творчестве и личности Лермонтова притягивает столь сильно, не отпускает столетиями, заставляет бедное привидение в унылом белом платье по-прежнему ошиваться в запутанных лабиринтах здешних коридоров.
Впрочем, привидения – чушь. Нет никаких привидений! Не верю, не боюсь! Сегодня, разбуженная среди ночи непонятным стуком, я вылетела из номера, помчалась по тускло освещенному коридору. Мне не удалось увидеть, кто простукивает стены, но я слышала удаляющиеся шаги, испуганный мной злоумышленник удирал со всех ног! Топающее по паркету привидение – это было бы слишком оригинально! Так что привидения – чушь.