– Грумгор, – начал я как можно более ласковым голосом, – а у тебя нет, случаем, нескольких сот грамм уже готового такого порошка?
Грумгор засмущался, закрутился, сказал: "Ну что ты, я ещё не успел", но явно почувствовал себя польщенным.
– Зато у меня есть килограмм остатков от ракетного топлива, подобрал на свалке, чтобы сделать игрушечную ракетку. Хочешь, вместе запустим? – и он вытащил из-под своей койки ящик. В ящике было полно всяких железяк, которые сделали бы честь коллекции любого мальчишки возраста "полных карманов". Среди них обнаружился здоровенный кусок ракетного топлива из твёрдотопливного ускорителя исследовательской ракеты. "Изофарбрам" – головная боль всех ракетчиков, очень мощная и очень неустойчивая взрывчатка. Её из-за неустойчивости применяют только в беспилотных исследовательских ракетах. При мысли о том, что с нами могло произойти, упади на неё хоть одна искра от случайно столкнувшихся соседних железок, мне стало дурно. И как он только смог выковырять её из ускорителя, не взорвавшись? Интересно, кто же выложил на открытую свалку взрывчатку?
– Я вчера на кухонном столе попробовал маленький кусочек, отлично взрывается! – похвалился Грумгор.
А я ещё думал, откуда на кухонном столе огромная вмятина с подпалинами, полчаса сажу оттирал, еле оттёр.
Я включил связь и упавшим голосом вызвал минёров в двадцать пятый бокс, "для удаления килограмма "изофарбрама". Примчалась команда быстрого реагирования, выгнала нас из бокса, а затем и всех жителей из соседних боксов. Потом они пригнали дистанционно управляемого робота и очень долго со всеми предосторожностями вывозили заветный ящичек Грумгора. Он был готов повеситься с досады, но несколько оттаял после того, как ему отдали все его железяки, а его самого взяли посмотреть подрыв означенного килограмма. После подрыва он вернулся притихший и даже помогал начальству уговаривать других курсантов отдать припрятанные запасы взрывчатки. В результате срочно проведенного обыска нашлось ещё двадцать килограмм взрывчатки. Грумгор был не одинок в своих набегах на свалку.
Кое-кому нагорело за халатность, но больше всех пострадал я. Во-первых, мне сделали строгое внушение за то, что оторвался от коллектива и не ведаю, чем живут другие курсанты. Я пытался отбиваться, говорил, что занят важным делом, думал о том, что такое хорошо и плохо для инопланетников. На это мне сказали, что думать – дело более умных людей, а мне не положено.
Во-вторых, Грумгор смертельно разобиделся за предательство его доверия, и несколько дней меня в упор не увидел. Вся остальная банда подшучивала над ним, как могла. В качестве мелкого подхалимажа я сделал одну из тех ракеток, которые мы массово запускали в детстве, на базе простого нитроглицерина, и организовал несколько курсантов на запуски. Грумгор не смог остаться в стороне, и мы целый вечер веселились, как дети. А когда я выпросил у техников несколько радиодеталей и собрал простейший планер на одну команду, его восторгу не было предела. Потом я попытался показать ему на бумаге, как мог бы выглядеть космический корабль, с расчетом всех запасов топлива, но ему так понравилось придумывать план кают, внутренних помещений и систем жизнеобеспечения, что до энергетического расчета мы так и не дошли. Я несколько раз возвращался к этим попыткам, но при виде цифр у Грумгора сразу находилось какое-нибудь срочное дело. В итоге я решил оставить эту затею.