Немайн разговаривала с аннонцами — а у самой перед глазами, как наяву, стояла трясина. И Луковка, которая ещё сама не поняла, что — всё решила, и изнутри сосёт душу уже не необходимость выбора, а сладкая тоска по мгновению, когда она, наконец, перестанет быть чем-то и станет кем-то. Начнет собственную игру. За себя и Неметону! Что для неё — одно и то же.
Первое действие требовало одного — чтобы её никто не взялся преследовать. Сколько времени она проживёт, когда раскроется маскировка? Ровно столько, сколько понадобится каждой из грызущихся за власть над болотным краем клик, чтобы подготовить удар. Уж больно часто ей приходилось видеть такое, что не всяким взрослым адептам показывали. Глупенькая. Забудет. Не поймёт. Молчунья, смотрящая внутрь себя. Не скажет. Одержимая богиней… Главное забывали — одержимая богиней мудрости и военных хитростей! А такая не может быть растением. Зато может обвешаться венками и веточками. Особенно старательно, если от этого зависит её жизнь — и голос богини.
За пока ещё не своими врагами пророчица следила внимательно. Видела — бард-проводник проиграл, ещё не вступив в схватку. Старуха — выигрывала. О, если бы их было двое… Но пророчица стала граничным условием. Проводник не мог себе позволить ни убить обеих спутниц, уж больно суровая проверка ждала б его по возвращении, ни совершить открытое злодеяние на глазах пророчицы. Вот подделать несчастный случай на тропе — это да, это пожалуйста. Пусть даже и весьма грубо — лишь бы сошло для единственной глупенькой зрительницы.
Те четыре часа, что они шли по гатям, Нион — тогда её звали иначе — запоминала путь, сочиняя внутри себя песенку про каждый поворот, каждую кувшинку. То была уже вторая песня, первую она сложила при выходе, но проводник выбрал новый путь. За этот путь она насчитала пять попыток покушения барда на друидессу. И совсем не исключала, что заметила не все. Во-первых, потому, что была слишком занята, запоминая путь. Во-вторых, следить приходилось за обоими спутниками. В-третьих, она очень устала! Привыкла-то к совсем иной жизни… К вертикальным складкам круглой бревенчатой комнаты, отделённой от помещений для прислуги — и соглядатаев — тремя пологами, а от святилища Неметоны — всего одним. К ярким тряпичным коврикам и мягким тюфякам на гусином пуху. К дрянному — это она теперь знала, тогда оно казалось древним и могучим — оружию на стенах. И к тому, что не она ходит, а ходят к ней — а ей приходится сидеть на пятках, пока не затечёт нижняя половина тела. А иногда — и дольше. Когда заметно, что важные люди решают важные вопросы, не стоит какой-то девчонке путать их планы мелкими капризами. Если уж осмеливались иной раз слова богини перевирать — какое уважение они могли иметь к глотке, из которой эти слова исходили?