А ему есть что скрывать, почуял Бога. Оставив магический фон на «ласвегасов» и сканеры, он внимательно огляделся, но вокруг не было ничего примечательного: сонные челы тянулись в метро, машины спешили проскочить по-раннему свободный проспект – через какие-то полчаса здесь уже будет пробка. Площадка перед метро, где стояли нав и монах, была практически пуста, только неподалеку, на краю тротуара, курил какой-то чел – впрочем, достаточно далеко, и табачный дым успевал рассеяться. Ничего особенного в курильщике не наблюдалось.
– Нашел, что искал? – осведомился священник.
Послал же Спящий семейку.
– Здесь сектор Темного Двора. И если Забытая Пустынь…
…Ты помнишь, Меняла. Помнишь февраль вашей встречи, яркое холодное солнце в русых волосах и тепло одеял, которые она принесла. Помнишь ее смех и ее страх, долгий год разлуки и бег через ржавую рощу. Помнишь золотой ободок на тонком пальце и сонную улыбку первого утра. Ты ведь помнишь, Меняла, и до дрожи боишься забыть, потому что забыть – это потерять ее снова…
Ты помнишь, что она никогда, никогда и ни в чем не винила тебя?
– Помню, – прошептал Сергей. – Я все помню, Аленка.
Он знал, что надо сделать пять шагов – не глядя по сторонам, поперек проспекта, поперек мчащегося потока машин, на единственно верное место. Знал, когда надо шагнуть.
Он не знал только, чем заслужил второй шанс.
Пора. Время.
Пять шагов – широких, быстрых.
Визг шин. Удар. Мгновение боли и тишина.
Темнота.
– Послушайте, – терпение Боги было на исходе, – если…
Увидев, как меняется лицо монаха, нав резко обернулся, но опоздал увидеть момент аварии.
Неподвижное тело недавнего курильщика лежало под колесами черного «Шевроле». По ветровому стеклу машины разбегались трещины.
Отчаянно загудели клаксоны. Завизжала какая-то женщина. На проспекте рос затор.
– Господи, помилуй… – потрясенно прошептал монах.
– Так вот, – недовольно продолжил Бога, – когда нас прервали, я как раз говорил, что…
Отец Алексей не слышал. Его трясло; усилием воли молодой монах взял себя в руки.
«Ты обещал, Алексей. У тебя минута».
Коммуникатор нава издал переливчатую трель.
– Бога, что у вас там творится? – голос Ортеги был деловит и сосредоточен.
– Чел какой-то под машину бросился. А священник молчит. – Бога облокотился о капот своей машины, наблюдая, как монах пишет мелом на стене станции – кажется, женское имя.
– Спящий с ним, есть дела важнее. Только что позвонил брат Борнеус, фармацевт из Обители, они с коллегой искали по тюрьмам челов для опытов. Утверждают, что в одной подмосковной колонии наткнулись на действующего геоманта.