– Да нет, я тебе не про музыку, там телефонный разговор…
– Знаю, знаю. Я про него и говорю: это уже неделю как баян.
– Что, новое словечко из человского жаргона? – поморщился отец. – Вот семейка! Меняют свой язык каждый день! То у них «кофе» становится среднего рода, то теперь какой-то «баян»…
– Ну, это словечко не новое. «Баян» – это уже баян!
– Так… Знаешь что, давай – услуга за услугу. Ты мне нормальным языком объясняешь, что такое «баян», а я тебе рассказываю, как делается рекламный бизнес.
– Не согласна. Цена неадекватная. Давай так: я тебе расскажу про «баян», а ты избавишь меня от необходимости выслушивать лекцию про рекламу.
– Хм… Дороговато выходит. Предлагаю тогда такой вариант: вместо этой лекции я разъясню тебе, как стыдно девушке из семьи шась проявлять так мало интереса к вопросам бизнеса!
– А… Насколько обстоятельным будет это разъяснение?
– Ну, я планирую снабдить тебя достаточно полной информацией по данному вопросу. Ругаться буду минут десять.
– Хорошо, сдаюсь. Пусть лучше будет рассказ о рекламе. Только короткий.
– По рукам. Итак, что такое «гармонь»?
– Не гармонь, а баян.
– А это не одно и то же?
– Нет. «Баяном» называют нечто давно устаревшее.
– Почему?
– Наверно, потому, что баян – старый, несовременный музыкальный инструмент.
– А какой современный?
– Ну… синтезатор, например.
– То есть он новый?
– Относительно.
– А гармонь?
– А гармонь – нет. Гармонь – это баян.
– Вот! – Бульбег торжествующе воздел палец, – Я и говорю: это одно и то же!
– Ладно, папа, давай теперь про рекламу. Только коротко, как обещал.
– Коротко, коротко. Так, что поместится даже в твою маленькую головку… Эта вот запись телефонного разговора, выложенная в Интернет, – специальная акция, организованная рекламным агентством «Опоссум». А деньги за нее агентство получило сразу с двух разных компаний! С одной – как за рекламу, а с другой – как за антирекламу конкурента! При этом…
– Погоди-ка… «Опоссум»? – Ирма поглядела на монитор, – Хм, надо же. Этот чел, который рекорд скоропечатания установил, он тоже сотрудник рекламного агентства «Опоссум». Некий Валерий Чукин. Охранник. Что тоже странно, для рекордсмена по печати на клавиатуре.
– Как раз в этом нет ничего странного, – проворчал Бульбег, – сидит там в офисе целыми днями, дурака валяет и, от нечего делать, печатать тренируется. Знаю я этих дармоедов. Только зарплату зазря получают! Потому я их тут и не держу. Охранные артефакты и обходятся дешевле, и действуют надежнее… Да, но совпадение интересное. Интересное совпадение…
Расшифровку таинственной записки о кладе на Планерной, восемь, пришлось продолжать на улице, поскольку за нарушение пункта «не дебоширить» Заточку, Степлера и Могилу из «Ящеррицы» выставили. Задумчивые лица кладоискателей украсились шишками и ссадинами, полученными в ходе короткой, но эмоциональной дискуссии о кодексе чести при игре в очко. Однако причастность к тайне сокровища примирила дикарей. По крайней мере, на время.