Эрленд смотрел в окно и думал о Еве Линд. Где она сейчас, что делает? Может быть, она дома?
Ему остро захотелось немедленно увидеть дочь, обнять ее и не отпускать, пока он не выскажет ей все до конца, пока не расскажет, как любит ее и как много она для него значит.
— Поверить не могу, — сказала Элинборг.
— Ваш сын — носитель, так? — уточнил Эрленд.
— Да, он именно этот термин употребил, — подтвердила Катрина. — Что-то вроде «носитель рецессивного гена», так он сказал. Они оба носители, и он и Хольберг. Он сказал, что унаследовал ген от того, кто меня изнасиловал.
— Но ни один из них не заболел, — сказал Эрленд.
— Похоже, болеют в основном женщины. Мужчины передают болезнь, но симптомов у них, как правило, нет. Но она жутко разнообразная, я не могу вам точно рассказать. Сын лучше знает, он попытался мне объяснить, но я плохо понимала его слова, я же не генетик. У него разбито сердце. И у меня, конечно.
— И он все это раскопал в базе данных, над которой работает его институт, — сделал вывод Эрленд.
Катрина кивнула:
— Он никак не мог понять, отчего вдруг заболела его крошка, и начал искать следы болезни в моей семье и в семье Альберта. Говорил с родственниками, работал не покладая рук. Мы думали, это он так просто пытается пережить утрату, ищет без конца причину. Ищет ответы, а мы-то думали, никаких ответов тут не найти. Они недавно расстались, Эйнар и Лаура. Не могли больше вместе, решили пожить раздельно, но отношения их лучше не стали.
Катрина замолчала.
— И тут он нашел ответ, — сказал Эрленд.
— Он убедился, что Альберт никак не может быть его отцом. Сказал, что из информации в базе данных это следует со всей очевидностью. Поэтому он и пришел ко мне. Думал, я была мужу неверна и так он появился на свет. Или что мы его усыновили.
— И Хольберга он тоже нашел по базе данных?
— Не думаю. Если только много позднее, после того, как я ему рассказала о случившемся. Какой-то полный абсурд вышел, фантасмагория! Сын составил список своих потенциальных отцов, Хольберг был в их числе. Понимаете, он с помощью генетики может по своей базе отслеживать родственные связи некоторых семей, так он и выяснил, что не может быть сыном своего отца. Он пришел к выводу, что он — отклонение. Другая ветвь.
— Сколько лет было его дочери?
— Семь.
— Умерла от опухоли мозга? — спросил Эрленд.
— Верно.
— И болезнь была та же, что у Ауд, нейрофиброматоз.
— Да-да. Как только это пережила мать Ауд! Сначала Хольберг, потом смерть дочери.
Эрленд нахмурился:
— Кольбрун не пережила смерти дочери, покончила с собой три года спустя.