— …в общем, поэтому мы и ищем женщину, примерно вашего возраста, из Хусавика, которая могла знать Хольберга и которой он доставил кое-какие неприятности.
— В Хусавике в мои дни не было никого по имени Хольберг, я не помню, — был ответ. — А что за неприятности?
— Хольберг не жил в Хусавике, просто был там один раз, — объяснила Элинборг. — Не удивительно, что вы его не помните. Он нанес той женщине телесные повреждения, это мы точно знаем. Это было много лет назад, мы пытаемся ее найти.
— Наверное, об этом у вас есть записи.
— Дело в том, что она не пошла в полицию.
— А что за телесные повреждения?
— Речь идет об изнасиловании.
Собеседница Элинборг инстинктивно закрыла рот ладонью, у нее расширились глаза.
— Боже милостивый! Ничего такого не знаю. Ее изнасиловали, о боже мой! Никогда ни о чем подобном не слыхала.
— Неудивительно, видимо, этот факт хранили в строгой тайне, — сказала Элинборг.
Далее ей пришлось занять глухую оборону — Сигрлауг желала знать все подробности. Элинборг отбивалась фразами про то, что улик мало и что полиции приходится опираться только на слухи.
— Я подумала, — добавила в конце Элинборг, — вдруг вы знаете кого-то, кто, быть может, что-то слышал про это дело.
Собеседница выдала ей имена и телефоны двух своих хусавикских подруг, которые, по ее словам, знали все, что происходило в городе. Элинборг записала эту информацию, посидела еще немного, дабы не показаться грубой, и затем откланялась.
Эрленд заклеивал пластырем ссадину на лбу. Вырубив первого из незваных гостей ударом двери по коленке — тот с диким воем рухнул на пол, — Эрленд накинулся на второго. Пока тот изумленно взирал на напарника, следователь не задумываясь угостил его ударом кулака по физиономии, и гость покатился вниз по лестнице, правда, успел ухватиться за перила и не долетел до самой двери на улицу. От мести Эрленду с его кровавой ссадиной на лбу он решил отказаться — не желал повторить судьбу приятеля, который корчился на полу от боли, — и был таков. На вид не более двадцати лет.
Эрленд вызвал «скорую помощь», затем поинтересовался у нокаутированного посетителя, чего ему на самом деле было нужно от Евы Линд. Тот поначалу не хотел отвечать, но когда Эрленд предложил в качестве альтернативы обработать оставшееся здоровым колено, у гостя сразу развязался язык. Оказалось, они собирают долги. Ева Линд якобы должна деньги за наркотики некоему персонажу, чье имя Эрленд слышал впервые.
Эрленд не стал объяснять коллегам, отчего у него на лбу пластырь, и никто не осмелился спрашивать. А дело было в том, что Эрленд сам чуть не оказался в нокауте — оставив незваного гостя без колена, дверь со всей силы отскочила обратно и огрела хозяина квартиры по лбу, каковой до сих пор и болел. Эрленд плохо спал той ночью — не из-за головной боли, а из-за Евы Линд, — его мучило беспокойство, он изо всех сил надеялся, что дочь вернется прежде, чем ситуация с долгами выйдет из-под контроля. Наутро он заглянул в участок совсем ненадолго — коллеги лишь успели доложить ему, что у Гретара есть сестра, да и мать все еще жива, хотя уже давно обитает в доме престарелых в Грунде.