Что лишнее, а что нет — эту меру устанавливали власти. Важны были даже не сами законные основания, понятно, что все происходящее — абсолютное беззаконие, и не было смысла входить в юридические споры с исполнителями воли высшей власти. Однако Сахарова потом мучило, что легко, без борьбы согласился с мерами, которые ему определили. Он только спросил: «Могу я заехать домой?» Выяснилось, что это не позволено, но он имеет полное право позвонить жене. Сахаров: «Где мы встретимся с ней?» Рекунков не дает ответа, но отводит на сборы два часа.
На персональном самолете в Горький
Сахаров выходит в приемную, секретарша указывает ему на телефон, он набирает домашний номер, слышит в трубке спокойный голос жены. Он ей рассказывает, где он, что с ним и что власти предписали ему на будущее. Угадайте, что в первую очередь предприняла Елена Георгиевна? Ее рассказ: «Первая моя реакция, когда он сказал, что его высылают и лишают геройских отличий и прочее, я сказала, что не отдам свои награды, не они мне их давали — не им их и отбирать. Первая моя мысль: награды надо срочно спрятать». Как же они похожи в своей реакции на решение властей: Андрей Дмитриевич не согласился с тем, что у него отбирают награды, и для Елены Георгиевны они дороги.
Сахаров спрашивает: «Ты можешь быть готова через два часа?» Боннэр отвечает: «Да», — на этом разговор прерывается. И сразу же телефон в квартире был отключен. А сообщить горестную весть друзьям надо. Лиза, невестка Сахаровых, выбежала звонить на улицу, но все ближайшие телефоны-автоматы враз замолчали. Наконец она находит действующий телефон и сообщает новость Подъяпольским, но не успевает досказать — связь обрывается. Подъяпольские успели позвонить нескольким иностранным корреспондентам — и их телефон впал в летаргию. Лиза забежала домой, взяла награды, отнесла их знакомым, которые жили поблизости. Награды через много лет Сахаров и Боннер увидели только в Америке.
Когда Лиза возвращается, дом уже оцеплен милицией. У дверей квартиры стоят два милиционера. Вскоре стали подъезжать корреспонденты, но никого из них не пускают даже в подъезд. Кто-то из оцепления как бы проговаривается: Сахарова увезли в Шереметьево, в международный аэропорт, — часть корреспондентов рванула туда. Возникает версия, что академика высылают за границу, и что его ждут в Вене.
А тем временем Боннэр уложила в две сумки вещи. Через два с половиной часа раздается звонок в дверь, на пороге несколько офицеров милиции: «Вы готовы?» — «Да. Могут меня сопровождать мать и Лиза?» Возражений не последовало. Боннэр считает, что в тот момент допустила ошибку, не оставив никого в квартире. Когда они ее покинули, в ней был произведен обыск. Исчезли бесследно многие рукописи, но самая главная потеря — диплом Нобелевского лауреата.