Марк весь день испытывал дурноту от боли, а от тяжелого сладкого запаха его подташнивало. Партию он сыграл сегодня из рук вон плохо, он сам это знал. Ему не лежалось. В поисках более удобной позы он все время менял положение. И сейчас он опять передвинулся, делая вид, что просто хочет взглянуть на Волчка. Уже почти взрослый, великолепный, тот лежал, растянувшись на прохладной траве рядом с Проционом, давно ставшим его другом.
Дядя Аквила следил взглядом за желтой трясогузкой, сидевшей на крыше бани, и Марк опять заворочался, надеясь, что тот ничего не заметил.
– Что, рана беспокоит? – спросил вдруг дядя Аквила, по-прежнему не отводя глаз от трясогузки, гонявшейся за мухами по теплым черепицам.
– Нет, дядя, – ответил Марк. – Почему ты так решил?
– Так мне показалось. Ты уверен, что все в порядке?
– Абсолютно.
Дядя Аквила перевел взгляд на Марка.
– Ну ты и лжец, – заметил он как бы между прочим. И, увидев, что губы Марка сжались, наклонился вперед и с треском хлопнул большой ладонью по доске, разбросав шашки. – Хватит! Это продолжается достаточно долго. Раз этот толстый дурень Ульпий ничего не понимает в своем ремесле, я пошлю за моим старым другом, врачующим в Дурине. Уж он-то знает свое дело. Руфрий Галарий – вот его имя. Он был одним из наших полевых хирургов. Он приедет и посмотрит твою ногу.
– Я не мог и рассчитывать на это, – пробормотал Марк. – От Дурина сюда путь неблизок.
– Он приедет, – повторил дядя Аквила. – Когда-то мы с ним вместе охотились на кабана. Не сомневайся, приедет.
И он приехал.
Руфрий Галарий, бывший полевой хирург Второго легиона, испанец, выбритый до синевы, с веселыми глазами, короткими курчавыми волосами, едва тронутыми сединой, и выпуклой могучей грудью. Его грубые руки борца, как оказалось в один из ближайших вечеров, были уверенными и нежными. Марк лежал на своем узком ложе, а друг его дяди обследовал раны. Осмотр затянулся. Закончив наконец, врач прикрыл Марку ноги покрывалом, выпрямился и заходил взад и вперед по комнате, изрыгая проклятья.
– Кто, во имя Тифона, обрабатывал рану? – вопросил он, круто обернувшись к Марку.
– Гарнизонный хирург в Иске Думнониев.
– Провел там двадцать лет и пил, как погонщик мулов на сатурналиях, не пропуская ни одного вечера, – зарычал Галарий. – Знаю я этих обойденных чином гарнизонных хирургов. Мясники и убийцы, все до одного!
Он с презрением грубо фыркнул.
– Вовсе не каждый вечер, человек он был трудолюбивый, – возразил Марк, пытаясь защитить небритого и довольно жалкого старика, которого вспоминал с симпатией.