– А теперь встретил сразу двоих. И раз уж мы делим один костер, не мешает узнать имена друг друга. Я – Деметрий из Александрии, путешествующий глазной лекарь, как ты уже знаешь, а это мой товарищ и копьеносец, Эска Мак Куновал из племени бригантов.
– Носителей синего боевого щита. Может, ты и слыхал – если не про меня, то про мое племя, – весело подхватил Эска, и его белые зубы блеснули на смуглом лице.
– Да, я слыхал про твое племя… кое-что, – ответил охотник, глядя на огонь сощуренными глазами, и в голосе его Марку послышался намек на мрачную усмешку, хотя на суровом лице не было и тени улыбки.
– А я зовусь Гверн, охотник, как сами видите. Моя усадьба лежит в одном дне пути к западу. Сюда я захожу поохотиться, в орешнике водятся жирные олени.
Все трое надолго замолчали. Почти рассвело, собаки ворчали и возились со своим куском. И тут Марк, строгавший от нечего делать прутик, начал тихонько насвистывать мелодию, так удивившую его час назад. Наблюдая уголком глаза, он убедился, что Гверн вздрогнул и бросил на него быстрый взгляд. Марк продолжал какое-то время обчищать кору с прута и насвистывать, а потом, словно занятие наскучило ему, бросил прут в огонь и поднял голову.
– Где ты подобрал эту песню, друг Гверн?
– Где, как не здесь? – Лицо Гверна в один миг приняло тупое выражение, но Марк подозревал, что на самом деле тот лихорадочно соображает. – Когда тут была римская крепость, тут много пелось римских песен. Этой я выучился у одного центуриона, он брал меня охотиться на кабана. Я был тогда совсем мальчишкой, но память у меня хорошая.
– А научился ли ты заодно и другим латинским словам, кроме слов песни? – Марк неожиданно перешел на латынь.
Охотник хотел было ответить, запнулся и искоса взглянул на Марка из-под насупленных бровей. Затем заговорил на латыни очень медленно, как человек, который выуживает из памяти слова давно забытого языка.
– Я помню несколько слов, какие употребляют солдаты. – Он снова перешел на кельтский. – А откуда знаешь песню ты?
– Мне доводилось заниматься своим ремеслом в городах, где стоят гарнизоны и водятся не только дикие кабаны, – ответил Марк. – Я неплохо запоминаю мелодии.
Гверн нагнулся и охотничьим ножом перевернул жаркое.
– И все же ты, верно, не так давно занимаешься своим ремеслом, хоть ты и с бородой. Похоже, что под бородой не так уж много лет.
– Но возможно, и не так мало, как кажется. – Марк любовно погладил бороду. Она сильно отросла за время их странствий по северу, но сразу было видно, что ее отпустили недавно. – А потом, я рано пошел по стопам своего отца. Кстати, говоря о ремесле, есть ли у кого в твоей деревне больные глаза?